"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 2 " - читать интересную книгу автора

протянул свой кисет: - Закурим, что ли, еще по одной?
И еще около часа они просидели вдвоем. За это время Николай Павлович
рассказал Каргину и о бригаде - о ее недавнем прошлом, о том, что она должна
будет сделать в ближайшее время, и обстановку на фронтах хоть и кратко, но
обрисовал. Единственное, о чем умолчал, - о силах Советской Армии и врага
лютого. Потому умолчал, что и сам не знал этого. Да и вообще, кто из простых
смертных мог тогда знать это?
Но о том, что в 1942 году фашистам уже не наступать всеми фронтами,
догадывались многие. Николай Павлович сказал, раскуривая очередную
самокрутку:
- Теперь, Иван Степанович, и мы не те, какими год назад были. А
захватчик и подавно не тот. Ему уже не до жиру, сейчас он больше о жизни
своей печется.


2

Еще вчера мороз бесцеремонно хватал тебя за щеки и нос, а сегодня
первые звонкие и прозрачные капли вдруг начали срываться с крыш домов и
оконных наличников; чем ближе к полдню, тем неистовее.
Солдаты комендатуры, свободные от службы, повысыпали на солнечную
сторону улицы. Они о чем-то оживленно переговаривались. Похоже, радовались,
что наконец-то проглядывается скорый капут этой проклятой зиме с ее дикими
морозами и бешеными метелями.
Фон Зигель с раздражением подумал, что все эти солдаты вермахта очень
хотят жить. И будь его воля, он только за одно это желание жить немедленно
посылал бы солдат в самое пекло боя, ибо нет для солдата ничего преступнее
этого желания вообще, да еще в тот момент, когда престиж вермахта
основательно пошатнулся в глазах почти всего мира. Сейчас даже самому
отъявленному олуху должно быть понятно, что наистрашнейшее последствие
поражения под Москвой - не сотни тысяч немецких солдат, нашедших смерть на
советской земле, а откровенная радость и англичан, и французов, и всех
прочих, кто сам оказался не способен на то, что свершила Советская Армия.
Настоящий немецкий солдат, как считал фон Зигель, сейчас был обязан
думать прежде всего только об отмщении, только о сражениях, которые покроют
его новой славой и всех заставят забыть позор недавнего разгрома вермахта
под Москвой.
Фон Зигель решительно отошел от окна и вновь заметался по кабинету,
стараясь не глянуть в окно, чтобы не видеть тех мерзавцев, которые
откровенно радовались солнцу. Отмщение и еще раз отмщение! Только об этом он
и думает с того дня, когда поддался уговорам этого ничтожества Свитальского
и согласился лично возглавить облаву, во время которой в перестрелке
неизвестно с кем были убиты два его солдата и лесник, вызвавшийся быть
проводником.
Даже самому себе фон Зигель теперь не признавался, что не Свитальский,
а он был вдохновителем и организатором облавы, закончившейся так плачевно.
Вот если бы она принесла удачу...
То, что погибли два солдата вермахта, разумеется, печально. Однако фон
Зигель не скорбел и не скорбит об этом, он искренне согласен с фюрером,
который откровенно заявил: "Мы должны быть жестокими... Посылая на войну 10