"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 2 " - читать интересную книгу автора

Лично он, фон Зигель, в этом ответе улавливает самое главное, чего и
планировали добиться всем режимом гетто: не учительницей, не врачом, не
актрисой мечтала стать та девочка; она за несколько месяцев соответствующего
режима прониклась сознанием, что лучше всего, выгоднее всего быть тем, кто
угоден господам. Не случайно и то, что именно ребенок, а не кто-то из
взрослых, так сравнительно быстро схватил невысказанное желание господ: дети
наиболее восприимчивы, их душа всегда готова подчиниться воле по-настоящему
сильного.
Так рассуждал фон Зигель. Как ему казалось, логично и правильно
рассуждал. Он даже мысленно самому себе боялся признаться, что ему очень
страшно. Страшно от мысли, что ближайшей ночью на его комендатуру может
напасть какой-нибудь партизанский отряд и тогда...
Он был уверен, что в его положении самое разумное - сидеть тихонько
около теплой печки и молить бога о том, чтобы партизаны хотя бы до весны,
хотя бы до тех дней, пока после разгрома под Москвой вермахт вновь не
воспрянет духом, не нагрянули к нему.
Но, пожалуй, еще больше он боялся, что кто-то из своих вдруг обвинит
его в мягкосердечии. А такое может обрушиться. И подтверждение - вчерашний
разговор с гебитскомендантом. Сначала оберст справился о здоровье отца,
пожаловался, что ночами и к перемене погоды побаливают раны, полученные еще
в первую мировую войну, и лишь после этого сказал, словно только сейчас
придумав:
- Да, дорогой фон Зигель, надеюсь, вы хорошо помните, что сказал фюрер?
"Эта партизанская война..."
- "...имеет и свои преимущества: она дает нам возможность истреблять
всех, кто выступит против нас", - как эстафету, подхватил фон Зигель.
- Прекрасно! Однако эти пророческие слова нужно не только помнить.
Надеюсь, вы поняли меня?
- Яволь...
Даже не простившись, оберст бросил телефонную трубку.
Неспроста состоялся этот разговор, неспроста...
Конечно, партизанская война представляет много возможностей для
расправы со всеми неугодными элементами из местного населения; конечно,
она - блестящий повод для уничтожения местного населения. Но как претворить
в жизнь это указание, если у тебя ничтожно мало солдат, а кругом все - и
люди, и леса, утонувшие в снегах, - враждебно тебе?..
Или, может быть, все же позвонить гебитскоменданту и доложить, что в
районе далеко не так благополучно, как сообщал ранее?
Что угодно, но только не это! Ни один из фон Зигелей, как бы
отвратительно он себя ни чувствовал, никогда и никому не признавался в
трусости или бессилии!
Фон Зигель мучительно искал выход, был крайне зол и на самого себя, и
на подчиненных, и на свое начальство за то, что оно толкнуло его в этот
озлобленный край, но когда кто-то робко стукнул костяшками пальцев о дверь,
гауптман сразу остановился у стола на своем привычном месте и сказал
спокойно, словно настроение у него было самым распрекрасным:
- Войдите!
Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель смог
быстро и бесшумно проскользнуть Свитальский. Проскользнул, молодцевато
вытянулся у порога и почтительно доложил: