"Олег Селянкин. Казенный человек" - читать интересную книгу автора

хоть немного отойти от недавней вражеской бомбежки, ему доложили, что идут
все четыре катера-тральщика, которые с Тименко работали на том дальнем
минном поле. Василий Васильевич про себя отметил, что они опередили график
нашесть часов, захотел поблагодарить за самоотверженную работу и, одевшись,
вышел на верхнюю палубу. Действительно, разрезая форштевнями волжскую воду,
шли катера Тименко. Кильватерной колонной, не вылезая из следа головного и
точно выдерживая дистанцию. Словно не с боевого задания возвращались, а на
параде шли. Подумалось, что сейчас Петр Лукич, как того требовал устав,
спросит разрешения подойти к берегу.
Тименко не спросил разрешения. Он, будто и не заметив родного
дивизиона, пробежал мимо.
Это было столь невероятно, что Мухин на какие-то минуты растерялся и
гневно приказал с некоторым опозданием:
- Полуглиссер к борту!
И уже комиссару, который оказался рядом:
- Догоню, поверну обратно, а этого разгильдяя Тименко немедленно
отстраню от командования отрядом. На кой черт мне такие помощники?!
Комиссар по обыкновению ответил спокойно:
- Нервы надо сдерживать, Василий Васильевич... Да и зачем догонять их?
Не дальше Камышина сходят. А потом, когда вернутся, нужно будет и спросить
по всей строгости уставов.
Действительно, в Камышине - штаб бригады, оперативный дежурный
обязательно позвонит сюда и спросит его, Мухина, куда он послал свои катера.
Или на собственном боевом участке закончил траление, вот и спешит на помощь
соседу? Если так, то почему без разрешения штаба бригады?
Может быть, и не этими словами, но в таком духе спросит. Это яснее
ясного. Но зачем, почему Тименко поступил так?
Сколько ни ломал голову, ответа не нашел. И, чтобы не показать
подчиненным, что все это волнует и возмущает его, он ушел в каюту, но сна
как не бывало. Тогда присел к столу, обложился различными циркулярами,
распоряжениями и указаниями, полученными только за последние дни, вроде бы и
внимательно вчитывался в них, однако многого не понимал.
Здесь, когда он сидел за маленьким столиком, заваленным деловыми
бумагами, дежурный по дивизиону и доложил ему, что катера Тименко бегут с
верховьев и просят разрешения подойти к берегу. Ответил вроде бы спокойно:
- Передайте "добро".
Неспешно проверил, все ли пуговицы кителя застегнуты, убрал бумаги в
железный ящик, заменявший сейф, надел фуражку и с самым равнодушным видом
вышел на палубу.
Здесь были только комиссар и вахтенный матрос; остальные -
чувствовалось - предпочли не показываться на глаза разгневанному начальству.
Катера пришвартовались быстро, слаженно, без излишней суеты. И, не
потеряв ни одной лишней минуты, Тименко подбежал к Мухину, доложил самым
обыкновенным голосом, что траление окончено, все документы на снятие минного
поля готовы. И ни слова о том, почему несколько часов назад пробежал мимо
дивизиона! Словно и не было самовольного похода до Камышина! Или уже успел
забыть об этом? Зато капитан-лейтенант Мухин все помнил отчетливо, за эти
часы основательно обдумал свою обличающую речь и теперь без промедления
высказал все, что думал о Тименко, о его самоуправстве. Без крика или
ругани, но с самыми уничтожающими выводами высказал. Тименко, казалось,