"Олег Селянкин. Казенный человек" - читать интересную книгу автора

весомое - верил Василий Васильевич своему комиссару. Его совести, его
большому жизненному опыту: ведь тот стал коммунистом еще в годы гражданской
войны, а последняя его должность при мирной жизни - секретарь райкома
партии. Согласитесь, одно это говорит о многом.
Может быть, Мухин все же и нашел бы причину, которая позволила бы ему
избавиться от Тименко, но битва за Сталинград стала столь масштабной,
яростной и кровавой, что Василий Васильевич просто забыл о своей неприязни к
старшему лейтенанту. Теперь, когда потери в личном составе стали чрезвычайно
ощутимыми, был дорог каждый человек. Да и вообще в те дни все защитники
города позабыли о личном, это мелкое напрочь закрыла общая огромная тревога
за исход битвы, за судьбу всей Родины. Ведь все защитники Сталинграда каждой
клеточкой тела знали, что за Волгой для них земли нет.
В самый разгар боев за Сталинград Мухину вдруг позвонили из штаба армии
и приказали представить к правительственным наградам весь личный состав
катера-тральщика " 225, который вчера ночью доставил боезапас защитникам
города. "Доставил боезапас защитникам города", - это было обыденно, этим все
катера-тральщики не только его дивизиона занимались почти повседневно
(повсенощно?), и Мухин спросил, за что конкретно представлять к наградам.
- Разве они не доложили вам? Ну и орлы! - как показалось Мухину, даже с
восхищением ответили ему, а потом рассказали, что тому катеру-тральщику для
выгрузки боезапаса ошибочно дали точку, где отмель не позволяла подойти к
берегу; вот и сел он на пески в нескольких десятках метров от берега.
Фашисты, конечно, немедленно открыли по нему яростный огонь из пушек,
минометов и даже пулеметов; в такой обстановке для катера и его личного
состава самым разумным было бы - поскорее сняться с мели и полным ходом в
ночь, туда, где гитлеровцы не могут расстрелять тебя, но два матроса, где
вброд, где вплавь, добрались до берега, нашли лодку-завозню и, сделав на ней
несколько рейсов, весь боезапас переправили с катера на берег, ну а там его
и похватали солдаты.
С удовольствием выслушав все это, Мухин заверил, что с наградными
листами с его стороны задержки не будет. Действительно, уже к вечеру он
подписал наградные листы, подготовленные Тименко; кому же и оформлять
документы, если тот катер-тральщик входит в его отряд? Удивился, что только
три наградных листа пришлось подписывать, но, почему так, спрашивать не
стал: у Тименко, как у командира отряда, могли быть и свои соображения,
которые и вынудили кого-то обойти наградой. С огромным удовольствием
подписал те наградные листы и немедленно с нарочным отправил по назначению.
И снова в бой, снова на переправу. А под утро, когда все-таки
посчастливилось вернуться в свой штаб, получил устный выговор от
командующего флотилией. За то получил, что не представил к награде...
Тименко! Оказывается, в ту ночь он был сам четвертым на том
катере-тральщике, оказывается, потому только два матроса на лодке-завозне и
перевозили на берег боезапас, что Тименко оставался в рубке, а моторист - в
машинном отсеке. На всякий случай оставались...
Сначала Мухина захлестнула с головой обида на Тименко за то, что тот,
докладывая о выполнении задания, умолчал об этих существенных деталях, хотя
подвиги матросов описал хорошо: с такими подробностями, которые, сидя за
письменным столом и вдали от боя, не выдумаешь. А потом, поостыв, вдруг
подумал, что Тименко поступил исключительно правильно: это отвратительно,
когда человек сам себя восхваляет, выпячивает!