"Мария Семенова. Волкодав" - читать интересную книгу автора

плечом. Так и есть: заперто.
Кунс Винитарий, крупный светлобородый мужчина, стоял возле ложа,
наматывая на кулак тугую волну смоляных шелковистых волос. У его ног на
полу извивалась нагая рабыня - пятнадцатилетняя красавица с нежным,
нетронутым телом и повадками дикой кошки. Сапог Винитария давил ей в
поясницу, рука тянула за волосы, заставляя тоненькое тело беспомощно
выгнуться. Людоед смотрел на нее сверху вниз, как на лакомое блюдо, только
что поданное к столу.
Это выражение не успело сразу пропасть с его лица, когда дверь
затрещала и рухнула внутрь. Рухнула безо всякого предупреждения: если бы
снаружи долетел стук оружия или шум схватки, он бы непременно услышал.
Винитарий мог бы поклясться, что никогда раньше не видел стоявшего в
проломе мужчину. Больше всего тот был похож на полудикого, невероятно
свирепого пса из тех, что не попятятся и перед целой стаей волков. Он держал
в руке короткое копье с широким, остро отточенным наконечником. Левое плечо
кровоточило, рассаженное о дверь.
- Ты кто? - рыкнул кунс. Он, впрочем, успел уже заметить сапоги
стражника, торчавшие из-за двери, и понять - незнакомец заглянул сюда
отнюдь не случайно. На миг Винитарий даже прислушался, не штурмуют ли замок.
Но нет. Человек с копьем был один. Хегг знает, как он перелез через стену,
как миновал бдительную охрану, как сумел без звука разделаться со стражником
у двери. Но в любом случае он был очень, очень опасен. А дружина, как ни
кричи, прибежать уже не успеет.
Людоед не был трусом.
- Ты кто? - повторил он, пытаясь выиграть время.
Волкодав молча пошел вперед по мономатанским коврам, когда-то
великолепным, но теперь изрядно засаленным. Он не стал напоминать кунсу о
роде Серого Пса и о мальчике, которого тот не добил когда-то, испытывая
судьбу. Заговорить с врагом - значит протянуть между ним и собой незримую,
но очень прочную нить, которая делает невозможным убийство. Не стал он и
предлагать Винитарию поединка. Ему незачем было просить справедливости у
Богов. Он пришел казнить Людоеда. Божий Суд для этого не потребен.
Винитарий выпустил волосы девочки. Та мигом откатилась прочь, в угол, и
приподнялась на колени, забыв о своей наготе и во все глаза следя за
двоими мужчинами, потому что в одном из них ей вдруг померещился избавитель.
Винитарий был опытным воином и не утратил былой сноровки, даже
порядочно разжирев. Он кинулся к оружию, висевшему на стене, с
удивительной быстротой, которой на первый взгляд трудно было от него
ожидать. Но в это время Волкодав метнул копье. Оно пробило живот Людоеда,
отбросило его назад, со страшной силой ударило в стену и застряло, насмерть
зажатое расщепленным бревном.
Не минует цели удар, который готовили одиннадцать лет. А минует -
значит, не Волкодав его наносил.
Несколько мгновений Людоед непонимающе смотрел на свой живот и на
перекладину копья, глубоко вмятую в тело. Потом схватился за древко и
закричал. Жутким, бессмысленным криком смертельно раненого зверя.
Рев Людоеда раскатился по всему замку - только глухой или мертвый мог
бы не услышать его. Но Волкодав знал, что комесы не прибегут. Его босые
ноги уже ощутили тяжкую судорогу, докатившуюся сквозь дубовые перекрытия и
толщу ковров. Потом донеслись испуганные голоса. Где-то там, внизу,