"Мария Семенова. Знамение пути (Волкодав #4)" - читать интересную книгу автора

каменный лик превосходил все прочие. Он нависал с севера над небольшой
долиной между холмами, прикрывая её от колючих ветров. Внизу, у гранитного
подножия, протекал Белый ручей - сын могучего Звора, шустрый внучек
Светыни. В какой-нибудь другой стране, менее взысканной<Взысканной,
взыскивать - здесь оказывать высшую степень милости и расположения (либо
гнева).> от Богов реками и озёрами, Белый сошёл бы за средних размеров
речушку. Здесь, однако, изобильный и глубокий поток десяти шагов в ширину
считался ручьём.
Весной на холмах таяли снежные сугробы высотой взрослому мужчине по
шею. Талая вода текла вниз, и ручей разливался. Поднимался он достаточно
высоко - избы стояли на почтительном удалении от бережка, там, где
присутствие печного огня уже не могло оскорбить живущего в ручье Водяного.
Возле самой воды стояла одна только кузница, да и то - на пригорке, над
особо устроенной запрудой. Всем известно, что у кузнеца с Водяным свой
завет.
Другой, и не менее чтимый, завет требует устраивать кузницу опричь
людского жилья. Это оттого, что кузнец творит Тайну и беседует с Небом, а
всякое дело, требующее высокого сосредоточения духа, лучше совершается в
уединении. Что ж, в деревне, где жили венны из рода Пятнистых Оленей,
кузница была поставлена честно. Человек злоязычный сказал бы, пожалуй, -
могли выстроить и подальше. Этак у болота за лесом. Человек
доброжелательный указал бы злоречивому на ручей: кузня всё-таки стояла на
другой стороне. То есть, как от прадедов повелось, - почти в другом мире,
ведь все знают, что реками изначально отделены друг от друга миры.
А человек приметливый тотчас рассудил бы, что и постройка, и запруда
при ней выглядели совсем новенькими, свежими. Стояли они на своём месте
всего, может быть, год. Весну, лето, осень, многоснежную зиму - и ещё
половину весны.
И тот, кто строил, а теперь работал внутри, очень хотел понравиться
Пятнистым Оленям. Как это и следует жениху, явившемуся по веннскому обычаю
просить бус у невесты.
Несмотря на позднее время, над крышей кузницы вился дымок. Изнутри
раздавался стук молотка, и тонкий нюх пса улавливал запахи огня и железа.
Ночью купец не смеет ни продавать, ни покупать, ночью не выносит
приговоров судья. Их дела обязаны совершаться лишь днём, под присмотром
справедливого Ока Богов. Кузнец выше купца и выше судьи. Когда бы он ни
трудился у наковальни - всё благо...
Пёс неподвижно сидел на краю каменного откоса и смотрел на деревню. Из
лесу чёрной бесформенной молнией выпорхнула большая летучая мышь. Такие, с
голубя, водились много южнее, а в здешних лесах - нет. Тутошние сородичи
были слабее и мельче, драться и играть с ними оказалось неинтересно. Ночной
летун коснулся крылом пёсьих ушей, молча облетел сидевшего зверя и
устроился на ветке сосны у него над головой. Ярко светила луна, и было
видно, что чёрная шерсть на грудке и загривке Мыша не просто отливала
вороным металлическим блеском, а ещё и серебрилась - красиво и густо.
Пещерные мыши из Самоцветных гор живут долго. Уж во всяком случае куда
дольше каторжников, которые работают там в рудниках. Крьшатому охотнику ещё
далеко было до дряхлости. Его клыки даже не начали стачиваться, как бывает
у стариков. Новое украшение лишь означало мужественную зрелость.
Пёс не двигался и смотрел на деревню.