"Мария Семенова. Знамение пути (Волкодав #4)" - читать интересную книгу автора

ветер уносил их в глубь страны, перемешивая с дождём...
За грядой островов матёрый берег отступал, выгибаясь исполинской
подковой. Там рвались на ветру огни четырёх маяков, питаемые земляным
маслом и не боящиеся дождя. Маяки указывали кораблям путь в гавань. Летящая
мгла почти не давала разглядеть город, только сторожевые башни угадывались
вдалеке. Город носил звучное и красивое имя: Тин-Вилена - Младшая Сестра,
как ещё называли.
На оконечных скалах мыса было безлюдно. Сюда и при ярком-то солнце
мало кто забредал, тем более ныне - кто в своём уме будет зря терпеть
холодную сырость, легко проникающую сквозь кожаный плащ, сквозь стёганую
телогрейку?.. Оттого некому было заметить, как в некоторый миг через кромку
утёса взвились особенно плотные клочья пены и брызг... Когда же ветер
утащил их прочь и развеял - стало видно, что прочь от моря бежал большой
серый пёс. И у него на загривке, зябко и недовольно нахохлившись, сидела
летучая мышь.
А глаза у пса были такие, каких у собак не бывает. Серо-зелёные.
Человеческие.

***

Когда этот человек приходил в Тин-Вилену и появлялся в "Белом Коне",
вышибала при входе кланялся ему в пояс, а корчмарь Айр-Донн каждый раз
пытался отказываться от денег за еду и питьё:
- У меня и так весь твой заработок лежит, Волкодав. Я его в оборот
пускаю и богатею с того. И ещё ты мне за что-то будешь платить?
Человек по имени Волкодав только усмехался. Молча оставлял деньги и
уходил. Айр-Донн возмущался, воздевал руки и сквернословил, поминая
божественные копыта Трёхрогого. Он был из восточных вельхов и на заморской
чужбине хранил обычаи родины со всем упорством и рвением, которыми славится
его племя. Одна беда - нашла коса на камень. Волкодав тоже родился за
морем. И добро бы в каком праведном месте, населённом покладистым и тихим
народом, а то - в диких веннских лесах. Сиречь упрямец уже вовсе
непроходимый. Хуже всякого вельха.
В этот дождливый, бессолнечный день корчма Айр-Донна наполнилась
раньше обычного. Скверная погода поневоле загоняет под крышу, и в
особенности - к тёплому очагу, к доброй выпивке и еде. Тем и другим "Белый
Конь" был в городе славен. Сюда охотно шли горожане, сюда шумно вваливались
мореходы, отвыкшие в долгом переходе от свежих человеческих лиц. Особенно -
женских.
- Пива, красавица! И не этой аррантской бурды, которую зачем только
из-за моря везут! Местного подавай!..
- И курочек пару! Да побольше соуса, соуса!..
- А сама к нам, красавица, не присядешь? Некогда тебе? Ну, беги...
Служаночки в самом деле бегали, как настёганные. Складывали в поясные
кармашки позвякивающие монетки. Стряпухи на кухне угорело метались от
жаровни и сковородок к земляной печи и от неё к пузатой коптильне.

Все мы, братишка, кто поздно, кто рано,
Сгинем в холодных волнах океана.
В кои-то веки добравшись на сушу,