"С.А.Семенов. Голод (Роман-дневник)" - читать интересную книгу автора

Пришла домой. Как взглянула на папу, так опять почувствовала то же.
Нет, нет - не могу с ним оставаться. Страшно. И тоска невыразимая в
сердце.
Пойду опять.
Посидела с полминутки на стуле и отдышалась немного. Потом говорю па-
пе:
- Ну, до свиданья, я пошла.
И сразу вижу, что он тоже испугался оттого, что останется один. Гово-
рит странным голосом:
- А куда ты?
- К Маруське. У ней гости.
Помолчал немного. В мертвых глазах что-то зашевелилось.
- Да полно, не ходи. Устала. Поздно.
Он неподвижно, как всегда, стоит у печки. Как взгляну на него, - так
и страшно, страшно. Нет, не могу, не могу.
- Нет, нет, папочка, я пойду.
Ничего не возразил, но отделился от печки и медленно пошел в кухню.
Потом возвращается с горшком в руках и говорит. А голос вздрагивающий,
чем-то переполненный.
- Ну-ка, полно тебе, не выдумывай! Вот у меня похлебки немного оста-
лось. Поешь-ка лучше, да и с Богом спать.
Успокоился и поставил горшок передо мной. А я поражена. И есть хочет-
ся мучительно, и папу жаль, и не могу с ним остаться.
Смотрю жадно на суп. Не выдержала. Жадно ем.
А он успокоился еще больше и поглядывает на меня ласково. И вдруг,
с'ев суп до капли, я встаю и одеваюсь опять. Сама чувствую, как жаркая
краска ползет по щекам. Но не могу, не могу с ним остаться... Господи,
какая я! Бедный папа. Он сразу сжался и смотрит на меня испуганно.
- Ну, до свиданья, папочка.
Ничего не ответил. Постояла с полминутки, посмотрела ему в лицо и...
повернулась и пошла. Сделала шага три, оглянулась и даже задрожала от
ужаса, стыда и скорби за папу.
Весь как-то опустился, согнулся, и в то же время гордость какая-то в
фигуре. А желтое лицо с мертвыми глазами, - как неподвижная, страшная
маска. И она тянется за мной... Господи, Господи!
Закружилось что-то в сердце, даже в глазах потемнело. Останусь, оста-
нусь. Не помня себя, подбежала к нему и стремительно поцеловала и...
вдруг опять слышу свои слова:
- Ну, папочка, я пошла...
И снова он ничего не сказал. Теперь я вся согнулась и ушла. Ушла.

1 октября.

Уже недели две у нас в канцелярии и вообще в почтамте как-то по-осо-
бенному все волнуются и радостно чего-то ждут. Все собираются кучками,
шушукаются по углам, перешептываются за работой. Прямо противно смотреть
на всех. Сижу, молчу, даже не поинтересуюсь, из-за чего они шушукаются и
чему радуются?
А сегодня Тюрин, наш казначей, вдруг спросил меня:
- А вы, Фея Александровна, разве не хотите, чтобы белые пришли?