"С.А.Семенов. Голод (Роман-дневник)" - читать интересную книгу автора

наты бросаемся к рассыльному мальчику, чтобы захватить их. Но чаще всех
захватываю я, потому что сижу ближе остальных к дверям. Лихорадочно чи-
таю сначала про себя, а потом вслух. Господи, белые все наступают и нас-
тупают. Говорят, совсем уж близко.
И все меня называют большевичкой. Никто не знает, что делается у меня
в душе. Сама не пойму: хочется или не хочется, чтобы пришли белые. Гово-
рят, хлеба будет много. Сыты все будем. Но Сережа, Ваня!.. Они же комму-
нисты. Господи, как же это? Неужели придут?..
И у мамы в душе происходит, кажется, то же самое. Сегодня папа читал
газету, а она вдруг страшно закричала:
- А чорт с ними, пусть приходят! Все равно уж теперь. Уж какой-нибудь
бы, да конец только!..
Какой ужасный крик! Идет из самого сердца. Хотела взглянуть на мамино
лицо и не могла. Знаю, знаю... Она долго думала и о Сереже, и о Ване, и
о том, что все продано, и что впереди - голод. Все, все это звучало в ее
крике. Прозвучало и замолкло. Ей теперь все равно.
А мне еще не все равно. Чувствую это, но не знаю, на что решиться.
10 октября.

Неужели возьмут? Все ближе они наступают и ближе.
Папа пришел сегодня особенно расстроенный. Не раздеваясь еще, гово-
рит:
- Близко они. Пожалуй, дело будет.
Подумал еще с полминутки и опять говорит:
- Вот что, мать. Говорят, расстреливают целые семьи красноармейцев за
то, что сыновья на фронте. Ты собери-ка все письма от Сережи, Вани и Шу-
ры и сожги.
Я прерываю его в середине фразы и кричу, возмущенная страшно:
- Вот и глупо будет, вот и глупо будет. Захотят узнать, и так узнают.
Мне хочется кричать ему, что он - трус, трус, трус. Боится писем от
родных сыновей. До чего он дошел! И теперь то, когда уж жить-то не для
чего даже и мне, он трясется за свою жизнь. Трус, трус! А он отвечает
мне встревоженно:
- Чего ты мелешь-то? Как узнают-то?
- Да очень просто. Так вот и узнают. Да, да, да, узнают! Сама скажу
им, что я - сестра братьев-коммунистов. Наплевать мне на белых! Пусть
меня расстреливают!
И вдруг папа страшно закричал:
- Да не трепли ты языком, пустомеля этакая! Раз говорю, что сжечь на-
до, - значит, надо...
Но писем все же не сожгли. Решили ожидать последнего момента.

11 октября.

На улицах расклеены телеграммы: "Волосово противником взято". А в
почтамте на каждом лице - светлый праздник.
Наша канцелярия превратилась в клуб для всей экспедиции. Собираются с
утра и радостно обсуждают новости с фронта. Спрашивают меня:
- Ну, что, Фея Александровна, Волосово-то взято? Будете еще спорить?
Это спрашивает Тюрин. Расставил широко ноги, уперся руками в бока и