"С.А.Семенов. Голод (Роман-дневник)" - читать интересную книгу авторанаты бросаемся к рассыльному мальчику, чтобы захватить их. Но чаще всех
захватываю я, потому что сижу ближе остальных к дверям. Лихорадочно чи- таю сначала про себя, а потом вслух. Господи, белые все наступают и нас- тупают. Говорят, совсем уж близко. И все меня называют большевичкой. Никто не знает, что делается у меня в душе. Сама не пойму: хочется или не хочется, чтобы пришли белые. Гово- рят, хлеба будет много. Сыты все будем. Но Сережа, Ваня!.. Они же комму- нисты. Господи, как же это? Неужели придут?.. И у мамы в душе происходит, кажется, то же самое. Сегодня папа читал газету, а она вдруг страшно закричала: - А чорт с ними, пусть приходят! Все равно уж теперь. Уж какой-нибудь бы, да конец только!.. Какой ужасный крик! Идет из самого сердца. Хотела взглянуть на мамино лицо и не могла. Знаю, знаю... Она долго думала и о Сереже, и о Ване, и о том, что все продано, и что впереди - голод. Все, все это звучало в ее крике. Прозвучало и замолкло. Ей теперь все равно. А мне еще не все равно. Чувствую это, но не знаю, на что решиться. 10 октября. Неужели возьмут? Все ближе они наступают и ближе. Папа пришел сегодня особенно расстроенный. Не раздеваясь еще, гово- рит: - Близко они. Пожалуй, дело будет. Подумал еще с полминутки и опять говорит: - Вот что, мать. Говорят, расстреливают целые семьи красноармейцев за ры и сожги. Я прерываю его в середине фразы и кричу, возмущенная страшно: - Вот и глупо будет, вот и глупо будет. Захотят узнать, и так узнают. Мне хочется кричать ему, что он - трус, трус, трус. Боится писем от родных сыновей. До чего он дошел! И теперь то, когда уж жить-то не для чего даже и мне, он трясется за свою жизнь. Трус, трус! А он отвечает мне встревоженно: - Чего ты мелешь-то? Как узнают-то? - Да очень просто. Так вот и узнают. Да, да, да, узнают! Сама скажу им, что я - сестра братьев-коммунистов. Наплевать мне на белых! Пусть меня расстреливают! И вдруг папа страшно закричал: - Да не трепли ты языком, пустомеля этакая! Раз говорю, что сжечь на- до, - значит, надо... Но писем все же не сожгли. Решили ожидать последнего момента. 11 октября. На улицах расклеены телеграммы: "Волосово противником взято". А в почтамте на каждом лице - светлый праздник. Наша канцелярия превратилась в клуб для всей экспедиции. Собираются с утра и радостно обсуждают новости с фронта. Спрашивают меня: - Ну, что, Фея Александровна, Волосово-то взято? Будете еще спорить? Это спрашивает Тюрин. Расставил широко ноги, уперся руками в бока и |
|
|