"Геннадий Семенихин. Космонавты живут на земле" - читать интересную книгу автора

несколькими кирпичными домами. Если бы кто-нибудь из репортеров смог увидеть
сейчас, каким было его лицо под твердым козырьком плексигласа, опущенным в
гермошлеме, он никогда не написал бы наивных строк о ребячливой веселости и
необыкновенной бодрости космонавтов, возвращающихся на землю. Он увидел бы
смертельно уставшего человека с темным лицом и отеками под глазами,
обросшего бородой, очень некрасивого, потому что лицо его сейчас походило на
неподвижную, застывшую маску, и только в глазах отражалась огромная работа
мысли.
Да, это спускался Человек. Человек, облетевший Луну, первым проникший в
ее таинственное пространство. Он еще не ступил подошвами твердых, подбитых
специальными шипами ботинок на родную землю, но был уже навсегда на ней
прославленный.
Впрочем, об этом сейчас ему некогда было думать. Земля приближалась.
Горелов отметил, что ветер несколько изменил направление и относит его
южнее, чем он предполагал, к небольшому сероватому озерцу, видневшемуся
среди нескончаемой жаркой равнины. Мимо озера, петляя, шла профилированная
дорога. Была она из тех, что славятся обильно взлетающей пылью, иначе бы
космонавт ни за что не заметил бы длинного шлейфа за мчавшейся по этой
дороге автомашины. "Это еще не за мной, - отметил он, - за мной не могли
так скоро".
Подтягивая стропы, он начал управлять парашютом перед приземлением.
Уступая напору жаркого воздуха, послушно заколебался над его головой
серебряный купол. Алексей дернул за шнурок на гермошлеме, и тотчас же
бесшумно скользнул вверх твердый козырек, защищавший его не так давно и от
высокой температуры, и от космических лучей. В лицо плеснулся прохладный на
высоте родниково чистый воздух. Ярче заиграли перед глазами степные краски.
Горелов отметил: на часах, прикрепленных к левому рукаву оранжевого
опознавательного костюма, было ровно двенадцать. Легкий удар ногами о
твердую землю отозвался в голове веселым звоном. Космонавт упал на
высушенную ветрами и солнцем траву, соревнуясь с упрямым ветром, стал гасить
купол парашюта. Он легко выиграл это соревнование. Грудой ласкового шелка
стал не его глазах парашют.
- Живой! - выкрикнул вдруг космонавт, поддаваясь неожиданному приливу
буйной радости, овладевшей им после только что пережитого волнения. -
Живой! Я, Алешка Горелов, вернулся!!
Лежа на животе и не снимая мягких перчаток, он изо всей силы
забарабанил кулаками по давно не знавшей дождя, потрескавшейся от солнца
земле. Потом рупором поднес ко рту ладони и что есть силы закричал, сотрясая
жаркий воздух:
- Зе-емля! Я на Земле! Жив! Здравствуй, старенькая!
После опасностей, пережитых им в одиночестве, и утомительного состояния
длительной невесомости ему сейчас безудержно хотелось радоваться. Космонавт
слушал, как его хриплый голос далеко разносился по степи.
- Вот мне и ответила Земля. Эхом ответила! - снова засмеялся он. -
Интересно, кто же меня встретит первым?
Удобно вытянув замлевшие ноги, Горелов не торопясь снял перчатки,
расстегнул оранжевый, уже совершенно ненужный ему демаскирующий комбинезон.
Его движения стали точными, и только быстрота их выдавала еще не прошедшее
окончательно волнение. Можно было подумать, будто он в учебном классе, под
руководством инструктора выполняет упражнение по подготовке космического