"Геннадий Александрович Семенихин. Дорогами Победы (рассказ, про войну)" - читать интересную книгу автора

святой правоте дола, за которое шли они в бой, рождала огромную стойкость,
отвагу, постоянную готовность к самопожертвованию.
Навряд ли в сорок первом году, когда вражеские полчища рвались к нашей
столице, кому-либо и что-либо говорила фамилия Кожедуб.
В далеком тылу, в Средней Азии, дни напролет готовил курсантов к боевым
действиям молодой инструктор, сержант по званию, которого редко кто
называл Иваном Никитовичем. Взлет и посадка, полет но кругу, пилотаж в
зоне... Рапорт за рапортом подавал сержант Кожедуб командиру с просьбой об
отправке на фронт до тех пор, пока не услыхал от него резкое:
- Больше рапортов не пишите, вам доверзно курсантов готовить! Этим и
занимайтесь!
Лишь в апреле сорок третьего года попал Кожедуб на фронт. Я смотрю на
замечательный снимок Михаила Рунова. Стоит невысокого роста молодой,
крепко сложенный летчик с добрым приветливым лицом на фоне боевого
самолета. На фюзеляже истребителя надпись: "От колхозника Конева Василия
Викторовича". Уже в конце 1943 года слава о победах этого летчика обошла
все наши фронты. Во многих истребительных авиаполках изучали его тактику
ведения воздушного боя и технику пилотирования. Как-то в одном из полков,
соседствующих с тем, в котором сражался Иван Кожедуб, во фронтовой
землянке мне довелось услышать такой диалог:
- Скажите, - разводя руками, говорил один летчик, - такой молодой, а
как щелкает. По два за вылет.
- И самого ни разу не сбивали и не зажигали в воздухе, - вторил ему
другой. - Везучий!
Но вскоре произошел случай, который развеял недоумение соседей и убедил
их в том, что Кожедуб вовсе не везучий летчик, а настоящий, подлинный ас,
обладающий недюжинным талантом воздушного бойца. Летчик Отлеспый из полка,
о котором идет речь, в горячие дни наступления был подбит в неравном
воздушном бою и выпрыгнул из загоревшегося самолета. Он приземлился в
нескольких метрах от первой линии наших траншей, и пока к ним дополз,
испытал все неприятности минометного обстрела. Опустившись на дно сырого
окопа, Отлеспый услыхал голоса пехотинцев.
- Э, да смотрите! В небе опять драчка разгорается.
Подняв голову, Отлесный увидел четверку "мессергамиттов", тех самых,
что преследовали его подбитый самолет, и в самом их центре - одинокий
"Лавочкин" с опознавательными знаками соседнего истребительного полка.
"Трудно тебе будет вывернуться", - подумал Отлесный. Он увидел, как один
"мессершмитт" зашел "Лавочкину" в хвост, как все больше и больше
сокращалась дистанция. И вдруг произошло что-то необыкновенное.
Резким внезапным маневром "Лавочкин" метнулся вверх и через несколько
секунд сам очутился в хвосте у немца. В ясном голубом небе сверкнула
трасса, и "мессершмитт" пылающими кусками стал падать на землю.
А несколько мгновений спустя, запутав оставшихся гитлеровцев блестящим
каскадом самых неожиданных фигур, неизвестный летчик сбил вторую
фашистскую машину.
Два дня спустя Отлесный добрался на свой аэродром я тотчас же пошел на
КП соседнего полка. В землянке находился один лишь оперативный дежурный.
Остановившись у его столика, Отлесный спросил:
- В субботу в тринадцать сорок или тринадцать пятьдесят кто из ваших
дрался с четверкой "мессеров"?