"Геннадий Семенихин. Хорошая штука жизнь ("Нравоучительные сюжеты" #5)" - читать интересную книгу автора

садиться, расположился напротив, поставив свои дары на столик. - Не
удивляйтесь, пожалуйста. Я тоже еду в Москву.
Лицо его при вечернем освещении казалось добрее, чем было оно днем, в
кабинете. Даже морщины будто расправились, а улыбка сделала его совсем
добрым.
Уже не было в серых глазах сосредоточенной строгости, свойственной иным
командирам в те часы, когда они правят свою нелегкую службу. Эти глаза стали
какими-то беззащитно-мягкими и грустными в одно и то же время. Разлив в
бокалы шампанское, полковник сообщил:
- А я ведь уже знаю. Конференция прошла отлично. Но вам не бросилось в
глаза одно обстоятельство?
- То, что вас на ней не было?
- Вот именно. Однако, ради всего святого, не подумайте, что это
произошло от какого-нибудь высокомерия или чего еще. Все гораздо проще и
сложнее. Но сначала давайте-ка выпьем за знакомство.
Мы чокнулись, и полковник раздумчиво повторил:
- Все гораздо проще и сложнее. Я не пришел на конференцию, потому что
боялся расплакаться.
Чего угодно мог ожидать я, но только не такого признания.
- Да-да, не удивляйтесь, - усмехнулся полковник. - Именно так. Я читаю
все, что написано об авиации. У вас в повести есть один эпизод: у молодого
летчика загорается самолет, а он над большим городом, и если
катапультируется, то машина упадет на центр. И он тянет на ВПП. Это место
читал я ночью, под лампой с зеленым абажуром, как сейчас принято выражаться,
когда речь идет об офицерском досуге. Жена у меня учительница. Она сидела
напротив и проверяла школьные сочинения. И вдруг при своих седых висках я
всплакнул. А человек я далеко не сентиментальный, даже суховатым иные
Подчиненные меня считают. Жена удивленно подняла голову: "Ты что, Павлик?"
Взяла из рук книгу, прочла ту же самую страницу и тоже стала вытирать глаза.
И знаете почему?
Я затаил дыхание, ожидая, что полковник начнет распространяться о
художественных достоинствах этой сцены, но он, это прекрасно угадав, ласково
улыбнулся:
- Она у вас хорошо написана, - эта сцена. Но дело вовсе не в том. У
старого летуна слезу выжать трудно. Но точно такое, о чем вы написали,
произошло и со мной, но, разумеется, несколько по-иному, конечно. Год назад,
в такую примерно погоду и в этот же самый час я возвращался из учебного
полета в стратосферу и над нашим городом, над самым его центром истребитель
мой загорелся. Противопожарная система ничего не дала. С земли немедленно
пришел приказ катапультироваться. Еще бы, - добродушно усмехнулся он. - Ведь
не кто-нибудь, а сам командир оказался в катастрофическом положении. Но
тогда мне было совсем не до иронии. Сбить пламя не удается, а внизу город
огоньками переливается. Уже и рассвет наплывает на землю. И если я
катапультируюсь и брошу самолет, он полыхающим костром рухнет на жилые
кварталы и сколько погубит человек даже и предвидеть трудно. И я короткую
команду на землю послал: "Обеспечьте полосу". - Полковник вздохнул, отпил
глоток шампанского из стакана. - Остальное было, как принято говорить, делом
техники. Как я подводил машину к земле и делал завершающий четвертый
разворот - и вспоминать не хочу, потому что красный туман перед глазами
стоял. Помню, что в кабину уже ворвалась страшная жара, на нос бежит