"Геннадий Семенихин. Пыльная буря ("Нравоучительные сюжеты" #8)" - читать интересную книгу автора

потерял сознание, но не убит и еще возвратится в строй воюющих. Слишком
дорог был ему этот розовощекий мальчишка с голубыми мечтательными глазами,
умением быть беспредельно наивным на земле и беспредельно спокойным в
воздухе. Когда их атаковали вражеские истребители, он с беззаботностью
ребенка, увидавшего яркую новую игрушку, выкрикивал: "Дядя Саша! На нас
"мессер" прет. Серый, как скорпиончик. Разрешите я его поближе подпущу?" А
потом рявкал в задней кабине крупнокалиберный пулемет, "мессер" поспешно
отваливал в сторону, а бывало и начинал дымить.
Александра Страхова в полку считали везучим. От самого южного выступа
Орловско-Курской дуги дошел он невредимым до Одера, сделал более ста боевых
вылетов, но ни разу не был при этом сбит, ни разу не садился за пределами
аэродрома. И все эти сто вылетов защищал его с хвоста Ваня Ольхов. А сейчас
он молчал. Пытаясь развеять недоброе предчувствие, Страхов мысленно
подбадривал себя: "Ничего, оклемается Ваня и опять будет летать. За одного
латаного двух нелатаных дают".
Но оклематься Ване Ольхову не довелось. Его холодное тело из залитой
кровью кабины Страхов вытащил своими руками, решительно оттолкнув при этом
санитаров, и впервые за всю войну заплакал навзрыд. - Эх, Ванька, Ванька,
мальчишечка ты мой незадачливый! Долго же она охотилась за тобой, блондинка
с косой в руках, и подстерегла тебя все-таки.
Теперь он ежегодно во время отпуска добирается в этот аул, чтобы хотя
бы два-три дня побыть в обществе старой престарелой матери Вани, бывшей
учительницы, и его младшего брата, которому теперь тоже уже под пятьдесят,
но он все еще работает в бригаде механизаторов.
... Страхов горько вздохнул и оборвал свои воспоминания. Фюзеляж
зеленого АН-2 уже сотрясался от запущенного мотора. Под нижними плоскостями
прижимались к земле чубчики сухой чахлой травы. Полковник с интересом
оглядел своих спутников по перелету. Три студента в белых легких рубашках,
приткнувшись друг к другу черноволосыми головами, разгадывали кроссворд,
рядом дремала беременная женщина, у другой горянки в ногах стояла объемистая
плетеная корзинка, с какими ездили из этого аула на городской рынок, Два
старика, одетые в черкесские шерстяные рубашки с газырями, у одного на поясе
болтался кинжал в инкрустированных ножнах, степенно беседовали о каких-то
мирских делах на своем родном языке.
В эту минуту самолет начал разбег. "Еще посмотрим, как-то ты
взлетишь, - лениво подумал полковник, но через пару минут одобрительно
улыбнулся: - Молодец! Честное слово, молодец девка!" А ветер уже подбрасывал
АН-2 над обрывом, под которым живописно-зеленые расстилались узкие улочки
аула, взбегающие к подножью гор. А потом потянулось ущелье, раструбом
выходящее к морю, и самолет летел не над его отрогами, а над его дном на
самой низкой высоте. "Подремлю-ка я, - зевнул Страхов. - Ведь до посадки еще
больше часа", - и с удовольствием закрыл глаза.
Сколько он проспал, он бы никогда не мог ответить и потом. Он очнулся
от сильного толчка. Что-то неладное творилось с самолетом. Приподнявшись на
сиденье, второй пилот непрерывно кричал пассажирам:
- Привяжитесь получше ремнями, кому говорю!
Машину било сильными частыми толчками, и вдруг она так резко встала на
крыло, что пассажиры повисли на ремнях. Беременная женщина вскрикнула, у
студента выпал из рук журнал с кроссвордом. Но прошло несколько секунд, и
самолет вернулся в горизонтальный режим. Полковник глянул в окно и вздрогнул