"Геннадий Семенихин. Умирал человек ("Нравоучительные сюжеты" #10)" - читать интересную книгу автора

волоски.
- Ты пришел проститься? - спросил его человек.
- Да, проститься, - глухо ответил черный, и голос у него был резким,
как глубокие складки на лице. - И не только проститься, но и попросить у
тебя прощения.
- За что же именно? - удивленно приподнял голову человек.
- Я вредил тебе всю свою жизнь, - тихо, но твердо вымолвил черный. -
Разве ты не знал об этом?
- Нет, не знал, - строгим шепотом ответил ему человек.
- Тогда послушай, - быстро продолжал черный. - Мы почти тридцать лет
шли по жизни рядом, начиная со студенческой скамьи. И ни на один день, и ни
на один час я не выпускал тебя из вида. Я следил за тобой и все время тебе
вредил.
- Что же ты сделал? - спросил человек устало.
- Помнишь, как тебя арестовали?
- Помню. Это было более четверти века назад, и я просидел в тюрьме
меньше месяца. Следственные органы быстро разобрались и принесли извинения.
- Ты сидел по моему доносу, - зашептал черный. - А помнишь, как шесть
лет подряд не утверждали твой проект и ты бегал по всем инстанциям, ругался,
спорил, впадал в отчаяние. Это была тоже моя работа. Я писал тогда во все
инстанции, что твой проект авантюра, а сам ты бездарен. Я всюду сеял о тебе
слухи и брал каждую новую твою работу на закрытые рецензии, а потом давал
уничтожающие отзывы. И мне верили, потому что у меня тоже был авторитет и
ученое звание и я умел с фарисейским видом прикрываться аформизмом: "Платон
мне друг, но истина дороже".
Человек сделал резкое движение, но черный предостерегающе поднял руку:
- Нет, подожди, не перебивай, я все должен тебе рассказать. Помнишь,
как в пятьдесят девятом мы встречали в одной шумной компании Новый год.
- Да, я помню, - улыбнулся человек чему-то своему. - Это было в
ресторане "Прага", и тогда было очень весело, и я даже танцевал.
- Значит, ты должен помнить, как я поднял бокал и произнес тост. Это
был страшный тост. Я сказал: "Давайте выпьем за то, чтобы видеть своих
врагов мертвыми". Ты меня остановил. Ты положил мне руку на плечо и громко
возразил: "Послушай, нельзя быть таким жестоким. Лучше выпьем за человека и
справедливость". Ты так сказал, но ты не знал, что, произнося этот тост, я
имел прежде всего в виду тебя.
- Говори, говори, - прошептал человек.
- Помнишь, как тебе долго не давали звания доктора наук. Это тоже моя
работа, ибо это я писал подметные письма во все ученые советы. А когда ты
уезжал в далекие командировки, я умышленно знакомил твою жену со всякими
прилизанными альфонсиками. И хотя мне никогда не удавалось сбить ее с пути,
но подленький слушок всякий раз возникал, и он уколом иглы отдавался в твоем
сердце.
- Зачем же ты все это делал? - спокойно спросил человек, и в его глазах
не было больше испуга и ожидания, в них горел суровый сосредоточенный огонь
осуждения.
- Я всю свою жизнь тебе вредил! - почти выкрикнул одетый в черное. -
Завидовал и вредил. Вредил и завидовал. Я писал доносы, а ты строил. Я
тайком наносил тебе удары, а ты делал открытия. Я старался поставить тебя на
колени, а ты спотыкался и шел вперед. Я ничтожество и хочу, чтобы ты перед