"Геннадий Семенихин. Две ситуации ("Нравоучительные сюжеты" #13)" - читать интересную книгу автора

- Вы отдохните, - предложила молоденькая библиотекарша. - Посидите у
нас в комнатке, пока я вызову машину.
На потрепанных экземплярах давно уже изданных его повестей и романов
еще не просохли на автографах чернила, а старик едва-едва успел поправить
расческой свою седую редкую шевелюру или, если говорить точнее, все что от
нее осталось, когда в комнату вошла молодая женщина, ярко одетая, с тонкими
подкрашенными бровками над грустно-сияющими темно-синими глазами. Смущенно
теребя театральную замшевую сумочку, она проговорила:
- Дмитрий Кондратьевич, я очень люблю вашу повесть "Под облаками". Это
моя самая любимая книга. В ней так смело поставлены проблемы большой чистой
любви, равной самопожертвованию.
- Да-а, - протянул старик, машинально посмотрев на свои старомодные
туфли с длинными носами. - Я написал эту книгу сорок лет назад. Страшно, как
быстро промчалось время.
- Сорок лет назад меня еще не было на свете, - кокетливо призналась
молодая женщина, и щеки ее запунцовели. - Мне сейчас двадцать девять.
Старик не спускал с нее вопросительного взгляда, и в блеклых усталых
его глазах стоял вопрос: "Чего же вы хотите?" И, словно его прочитав,
незнакомка быстро заговорила. По тому, как стиснулись на позолоченном
ремешке замшевой сумочки ее неярко отполированные маникюрщицей ногти, старик
понял, как она волнуется.
- Извините меня, Дмитрий Кондратьевич. Порою так трудно бывает
набраться смелости. Я ведь к вам отнюдь не как к старшему, много повидавшему
человеку, а как к психологу и большому художнику, которому безгранично верю.
И волнуюсь, и боюсь, и радуюсь, что могу наконец услыхать правду.
- Зачем же волноваться, говорите! - улыбнулся старик.
Длинные ресницы незнакомки спустились на глаза, и голос ее зазвучал
глуше:
- Понимаете... вы должны меня сразу понять... у меня муж,
дочки-двойняшки, ровный устроенный быт. Но вот я встретила и отчаянно
полюбила другого человека. Все поет во мне, когда его вижу и отчетливо верю
в то, что не могу теперь без него существовать. Как же мне быть, что же
теперь делать? Уйти к нему или вот так же, как сейчас, все скрывать,
обманывать окружающих и прежде всего мужа... какая ситуация лучше.
"Ситуация, - отметил про себя старик. - Эка она какими словесами
шпарит!"
Его взгляд, минуя светлые локоны молодой женщины, устремился в окно, за
которым шумела предвечерняя улица, бледный рот покосился.
- Две ситуации, - машинально повторил он, - и вы спрашиваете совета,
какую из них выбрать. Скажите, а у человека, который вам столь дорог,
супруга есть?
- Да.
- А дети?
- Тоже двое: мальчик и девочка.
Старик пододвинул к себе прислоненную к ближнему книжному шкафу толстую
коричневую палку, сцепил на ней желтеющие жилистые ладони, уткнулся в них
подбородком.
- Так, - произнес он врастяжку, - итого четверо взрослых и четверо
детей. Слишком велика доля риска.
- Я вас не понимаю, - пролепетала его собеседница.