"Геннадий Семенихин. 32 минуты из жизни лейтенанта Брянцева ("Нравоучительные сюжеты" #24)" - читать интересную книгу автора

и не сразу обратил внимание на подавленность однополчан, их встречавших. Он
искал глазами мотористку Олю с осиной талией, перепоясанной ремнем,
застегнутым на последнюю дырку, и, не найдя, пересохшим от напряжения
голосом спросил:
- Ребята, а где же моя незаменимая мотористка Кротова? Оля где?
Подъехал открытый "виллис", из него выскочил командир полка, сухо
сказал:
- Слушай, лейтенант Брянцев. Пока ты выполнял боевую задачу, шестерка
"мессеров" прошлась на аэродроме по нашим стоянкам. Одним словом, моторист
сержант Кротова на операционном столе. Залезай на заднее сиденье - отвезу.
Шесть осколков вытащили тогда из тощего тела фронтовой авиационной
мотористки Оленьки Кротовой, но как просияло ее лицо, когда она увидела над
собой затуманенные тревогой серые глаза лейтенанта Сергея Брянцева и
услыхала его сдавленный шепот:
- Живучая ты, Олька! Сколько металла из тебя вытащили, а все
улыбаешься, как майская роза. Ну теперь-то хоть скажешь, моя или нет?
- Твоя, - с безысходной радостью прошептала она.
Сейчас эта женщина, которой уже перевалило за полвека, погрузневшая, с
лицом, покрытым морщинами, против которых бессилен был самый импортный
сильнодействующий косметический крем, с хрипловатым от одышки голосом, но с
такими же светлыми, чуть удивленными, как и прежде, глазами, гремела на
кухне посудой, накрывая на стол, и успевала в то же самое время сообщить
дочери свое мнение о каждой из ее покупок.
На этом воспоминания полковника запаса о тридцати двух минутах из его
жизни закончились. Брянцев встал, ногами нашарил домашние войлочные туфли и
раздумчиво произнес одну из немногих фраз, которую еще с войны знал в
переводе с французского:
- Се ля ви! - А по-русски прибавил: - И она продолжается.