"Геннадий Семенихин. Взлетная полоса ("Нравоучительные сюжеты" #30)" - читать интересную книгу автора

самого мужества и отваги, которыми обладали фронтовики.
Сегодня полетов нет. Я стою у обреза взлетной полосы, любуясь чистотой
ее бетонных плит, а командир полка тридцатилетний полковник Осинин с тонкой
стрелкой усиков на худощавом смуглом лице, отводя глаза, сухо и отрывисто
рассказывает о том, как погиб его предшественник, сын того самого "бати"
Копанкова, который даже не успел его увидеть и поцеловать, потому что жена
его мотористка Маша Любимова перед самым наступлением на Берлин уехала в
сорок пятом году в тыл рожать. Осинин рассказывает сухо, и я хорошо знаю
почему. Ведь мы же и на фронте не умели по-иному рассказывать о гибели своих
друзей, оттого что каждое слово приходилось отрывать от себя, словно повязку
с незажившей раны.
- Мы были большими друзьями, - наводняет Осинин мой слух своею
нескладной речью. - Я его звал просто Юрой: он командир, я его первый зам.
Поверьте, в этом полете Юра не мог поступить иначе. Если бы он
катапультировался, машина неминуемо упала на город. Пусть не на самый центр,
но на густо населенную его часть. Он был прав, когда решил тянуть до своей
взлетной полосы. Все-таки один шанс из ста... но Юрию он не выпал. Если бы
вы знали, как тяжело было растаскивать с бетонки куски взорвавшегося МИГа, а
потом смывать пятна крови и не только с плит, даже с травы.
Я не выдерживаю и спрашиваю:
- Молодые летчики были рядом? Осинин горестно кивает головой.
- Еще бы! Я их специально построил всех до единого и показал на
обломки. "Вы это видели? Кто не хочет быть летчиком, два шага вперед из
строя". Никто не произнес ни слова в ответ, но и не пошевелился. И тогда я
прибавил фразу, которую так любил Юра Копанков. "Взлетная полоса - наш
родной дом. Она каждого примет".
- Это слова его отца Васи Копанкова, - сухо поясняю я. - Ему было
посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Осинину это хорошо известно, и он молчит. А я смотрю на широкую,
убегающую к границе аэродрома взлетную полосу и думаю о том, что завтра в
этом полку снова летный день и молодые ребята, дети своих отцов, на огромной
скорости будут отрывать свои истребители от серых бетонных плит, чтобы на
невидимых отсюда высотах выполнить учебные задания и потом возвратиться
назад. Думаю и торжественно, словно клятву, произношу про себя:
- Прими их, взлетная полоса, будь всегда им родимым домом!