"Юлиан Семенович Семенов. Альтернатива. (Весна 1941)." - читать интересную книгу автора

- Нет, нет, пусть с ним встретится Цинцар-Маркович. Я сейчас ни с кем
не могу говорить. Ни с кем.
- Премьер Телеки устраивает прием в вашу честь...
- Извинитесь за меня. Я должен быть в Белграде. Меня мучают
предчувствия...
В Топчидере Цветкович не сел в свой "роллс-ройс", а устроился в одной
из машин охраны и попросил шофера перед тем, как ехать во дворец
князя-регента Бели Двор, провезти его по центру города.
На улицах, возле кафе и кинотеатров, толпились люди. Цветкович жадно
вглядывался в лица: многие улыбались, о чем-то быстро и беззаботно
говорили друг с другом; юноши вели своих подруг, обняв их за ломкие
мальчишеские плечи; первая листва, в отличие от осторожных венских почек
на деревьях, казалась на ярком солнце сине-черной.
"В конце концов, - облегченно думал Цветкович, - в политике важно
лишь деяние; эмоции умрут за неделю, от силы в течение месяца. Сейчас
важно удержать толпу, ибо толпа - аккумулятор эмоций. Истории простит мне
вынужденный шаг, а народ будет благодарен за то, что война обойдет наши
границы. Политик должен уметь прощать обиду во имя того, чтобы войти в
память поколений, - а это в конечном счете и есть бессмертие, к которому
стремится каждый, отмеченный печатью таланта".
Министр внутренних дел, который ждал премьера в резиденции
князя-регента, молча положил на стол данные, поступившие за последние два
часа в управление политической полиции: несколько раз встречались
генералы, стоящие в оппозиции; активизировались подпольные организации
компартии; около площади Александра была разогнана толпа, требовавшая
расторгнуть договор о присоединении к пакту; усилили свои личные контакты
с командованием югославских ВВС те сотрудники британского посольства,
которые, по данным наблюдений, были связаны с Интеллидженс сервис.
- Ну и что? - спросил Цветкович. - Я проехал по городу; люди заняты
весной. Если бы мы присоединились к пакту осенью, когда в парках холодно и
молодежи негде заниматься любовью, тогда бы я разделил ваши страхи. Бунты
происходят осенью или ранней весной - сейчас март, и в Дубровнике можно
загорать в тех местах, где нет ветра.
Пискнул зуммер правительственного телефона, который связывал
Цветковича с его первым заместителем Мачеком, хорватским лидером, одним из
главных инициаторов югославо-германского сближения.
- Добрый день, мой дорогой друг, - пророкотал Цветкович в трубку, -
рад слышать ваш голос...
- Поздравляю с возвращением, господин премьер. Как вы себя чувствуете
после всей этой нервотрепки?
- Чувствую себя помолодевшим на десять лет.
- Завидую: в моем возрасте предел такого рода мечтаний - год...
- Как ситуация у вас в Загребе?
- Я определяю ее одним словом: ликование. Люди наконец получили
гарантию мира.
- А меня здесь пугают наши скептики, - облегченно сказал Цветкович,
глянув на министра внутренних дел. - Пугают недовольством.
- Назовите мне хотя бы одного политика, поступки которого устраивают
всех, - ответил Мачек. - Сейчас я прочту вам заголовки газет, которые
выйдут завтра. Одну минуту, пожалуйста. - Мачек нажал звонок, и на пороге