"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора

мраморном столике полторы иены и, кланяясь по-японски, ушел - словно бы и
не было его.



РЕДАКЦИЯ <ВЛАДИВО-НЬЮС>
_____________________________________________________________________

Здесь, в большим зале с огромными стрельчатыми окнами, возле
диковинного цветка, растущего в громадной кадке, стоит забавной
конструкции письменный столик. На нем старинная, разболтанная пишущая
машинка и великолепнейшая рисовая бумага - плотная, но в то же время очень
тонкая. Писать на ней одно удовольствие. И получал это удовольствие
корреспондент газеты Джозеф Лобб - единственный американец на всю русскую
проамериканскую газету. К нему-то и подошел кореец, только что сидевший с
Исаевым в баре. Он что-то пошептал на ухо Лоббу. Тот достал из кармана
пятьдесят долларов, кореец покачал головой, тогда Лобб добавил еще десять
и после этого получил два листочка бумаги, на которой <подлинный черновик
заявления> атамана Семенова, <украденный вчера стюардом с японского
теплохода>. Заявление скандально. Начинается оно по-семеновски. <Я,
Верховный Главнокомандующий и Правитель Восточной окраины России,
генерал-лейтенант, атаман войска казачьего Семенов, обращаюсь к тебе,
народ русский. С болью в сердце вижу я, что хотя большевистский гнет и
сброшен с божьей помощью, но истинно народный дух - дух мщения за
поруганных и убиенных красной сволочью - не восторжествовал здесь!
Мягкотелый правитель не в состоянии вести великий народ на подвиг - и к
славе! А посему: с сегодняшнего дня я считаю так называемое правительство
Меркулова низложенным, Народное собрание - распущенным впредь до новых
выборов, с тем чтобы нам, сынам православия и веры, понести знамена свои -
через боль и кровь - к свободе и освобождению от дьявольского наваждения
красных псов и жидовских недоносков!>
Сенсация, скандал, боже мой, прелесть-то какая! А материал
проверенный? Конечно, а как же?! Кореец Чен - студент университета,
подпольный делец, сколько раз поставлял интереснейшие скандальные
сведения! Причем всегда точные.
- Спасибо, Чен, - сказал Лобб, - спасибо.
И побежал вниз - на телеграф.
Значит, ровно через два часа весь Владивосток будет знать текст
<обращения> Семенова, написанный Исаевым. Пока Семенов даст опровержение,
пройдет время, а быть может, Николай Дионисьевич, опровержения не
дождавшись, сделает заявление для печати, а может, Николай Иванович,
поднапившись, в пьяном угаре прислушается к совету Максима Максимовича:
все может быть, там посмотрим, что получится. А пока главное, самое
важное, сейчас получилось.


Чен возвращается от Лобба в третьеразрядную корейскую гостиницу,
проходит в свою каморку, расположенную в подвале, запирает дверь и
начинает медленно раздеваться. Он снимает свой модный костюм, вешает его
на плечики, укрывает марлей и ложится на циновки. Достает деньги,