"Юлиан Семенов. Непремеримость" - читать интересную книгу автора В поезде, прижавшись головою к холодному стеклу, по
которому ползли крупные капли дождя, Дзержинский читал корреспонденцию в черносотенном "Русском Знамени" о выступлении председателя "Союза Русского народа" доктора Дубровина перед "союзниками" в Вологде: "Наш народ не принимал и не примет Думу, поскольку она есть не что иное, как порождение сил, чуждых русской национальной идее, которая была, есть и будет идеей самодержавной, персонифицированной в образе вождя, неограниченного монарха, принимающего решения, не подвластные ничьему обсуждений. Заговор иноземных сил против русского духа - вот что такое Дума! "Хотим дать русскому народу демократию и парламент!" - возглашают бойкие еврейчики и надменные ляхи. А они спросили наш народ, хочет ли он этой самой "демократии и парламента"?!." Дзержинский сунул газету в карман, недоуменно пожал плечами неужели этот самый доктор не видит, что Россия отстала от Запада по всем направлениям? Неужели национализм может сделать человека полубезумным? Кадеты в своих газетах прекраснодушничали, упоенно писали о новой поре, когда исполнительная и законодательная власть найдет в себе мужество завершить под скипетром государя то, что началось в стране после того как завершилась революция. А что началось? Отчаяние, неверие в способность сановников и молодящихся приват-доцентов сделать хоть что-нибудь кардинальным решением. Правоцентристская партия "17 октября", гучковские октябристы бранили кадетов за левизну социал-демократов за бунтарство, "Союз Русского народа" за негибкость. Ощущать надвижение общественных катаклизмов дано отнюдь не каждому политику требовать знания социальных подробностей, которыми всегда отмечен кризис умирающей власти, - значит мечтать о невозможном таланты, как правило, рождаются передовой идеей эпохи посредственности отмечены серостью искусства и науки, именно революция выдвигает тех, кто умеет в капле воды видеть звезды. ...Спускаясь по мокрым ступеням вокзала, Дзержинский сразу же заметил толстого громадноростого Евно Азефа, тот подняв воротник дорогого пальто, быстро шел к закрытому экипажу, лицо человека, который ждал его в нем, было видно Дзержинскому одно лишь мгновение - незнакомое, холеное, несколько мертвенное. Товарищи эсеры, подумал Дзержинский, верны себе шикарные городские революционеры, при этом защитники крестьянской общины Дубровин ставит на нее по своей сумасшедшей дурости, а эти следуют партийной стратегии разрушение общности нищих лишает их питательной среды, того самого недовольства, которое ведет к красному петуху и резне в помещичьих усадьбах, еще бы "в борьбе обретешь ты право свое". В |
|
|