"Юлиан Семенов. Непремеримость" - читать интересную книгу автора

В поезде, прижавшись головою к холодному стеклу, по
которому ползли крупные капли дождя, Дзержинский читал
корреспонденцию в черносотенном "Русском Знамени" о
выступлении председателя "Союза Русского народа" доктора
Дубровина перед "союзниками" в Вологде:
"Наш народ не принимал и не примет Думу, поскольку она
есть не что иное, как порождение сил, чуждых русской
национальной идее, которая была, есть и будет идеей
самодержавной, персонифицированной в образе вождя,
неограниченного монарха, принимающего решения, не
подвластные ничьему обсуждений. Заговор иноземных сил
против русского духа - вот что такое Дума! "Хотим дать
русскому народу демократию и парламент!" - возглашают бойкие
еврейчики и надменные ляхи. А они спросили наш народ, хочет
ли он этой самой "демократии и парламента"?!."
Дзержинский сунул газету в карман, недоуменно пожал
плечами неужели этот самый доктор не видит, что Россия
отстала от Запада по всем направлениям? Неужели национализм
может сделать человека полубезумным?
Кадеты в своих газетах прекраснодушничали, упоенно писали
о новой поре, когда исполнительная и законодательная власть
найдет в себе мужество завершить под скипетром государя то,
что началось в стране после того как завершилась революция.
А что началось? Отчаяние, неверие в способность сановников
и молодящихся приват-доцентов сделать хоть что-нибудь
салонное сотрясение воздуха, пустая болтовня, страх перед
кардинальным решением.
Правоцентристская партия "17 октября", гучковские
октябристы бранили кадетов за левизну социал-демократов за
бунтарство, "Союз Русского народа" за негибкость.
Ощущать надвижение общественных катаклизмов дано отнюдь
не каждому политику требовать знания социальных
подробностей, которыми всегда отмечен кризис умирающей
власти, - значит мечтать о невозможном таланты, как правило,
рождаются передовой идеей эпохи посредственности отмечены
серостью искусства и науки, именно революция выдвигает тех,
кто умеет в капле воды видеть звезды.
...Спускаясь по мокрым ступеням вокзала, Дзержинский
сразу же заметил толстого громадноростого Евно Азефа, тот
подняв воротник дорогого пальто, быстро шел к закрытому
экипажу, лицо человека, который ждал его в нем, было видно
Дзержинскому одно лишь мгновение - незнакомое, холеное,
несколько мертвенное.
Товарищи эсеры, подумал Дзержинский, верны себе шикарные
городские революционеры, при этом защитники крестьянской
общины Дубровин ставит на нее по своей сумасшедшей дурости,
а эти следуют партийной стратегии разрушение общности нищих
лишает их питательной среды, того самого недовольства,
которое ведет к красному петуху и резне в помещичьих
усадьбах, еще бы "в борьбе обретешь ты право свое". В