"Юлиан Семенов. Дипломатический агент (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Мой.
Он испугался своего голоса. Вздрогнул. И вдруг с поразительной ясностью
вспомнил слова прокурора, его голос - красивый, низкий. Перед тем как
произнести фамилию Ивана, он кашлянул и громче, чем имена всех остальных,
прочел:
- Виткевича Ивана Викторовича, четырнадцати лет от роду, за участие в
организации преступного революционного общества "Черные братья" в Крожской
гимназии - к смертной казни через повешение.
Иван зажмурился и укусил пальцы, чтобы не заплакать. Он укусил пальцы
еще сильнее. Из-под ногтей показалась кровь. Увидав на подушках пальцев
маленькие красные пятнышки, похожие на божьих коровок, Иван закричал. Крик
его, страшный, слабый крик мальчика, ударился о тяжелые стены и заметался
по длинному холодному зданию острога.
"Нет, - поднявшись на локтях, подумал Иван, - нет! Этого не может
стать! Смерть?
Нет! Нет!"
Но он снова ясно, как будто все представлявшееся ему действительно
происходило здесь, в камере, перед глазами, увидел лицо прокурора, его
бакенбарды, подстриженные снизу, височки, аккуратно зачесанные ко лбу, и
глаза, когда тот, взглянув на Ивана, запнулся на какую-то долю секунды, а
потом закончил:
"...через повешение".
Дело учеников Крожской гимназии, которые за писание и распространение
среди своих однокашников стихов возмутительного содержания были
приговорены к смертной казни и ссылке, потрясло даже самых спокойных. По
Вильне пошло возмущение.
Студенты университета - горячие головы - хотели устроить вооруженное
нападение на острог и освободить детей. Ведь самому старшему из осужденных
не было семнадцати лет.
Нехорошие, тревожные слухи проникли в Петербург. Узнали об этом при
дворе.
Александр I, не желая столь неприятных толков, отправил в Варшаву
своего доверенного барона Рихте, поручив ему как-то уладить все это дело.
- Я не люблю, когда в нашей империи говорят о крови. Это дурной тон. И
потом я противник резкого в чем бы то ни было. Гармония и еще раз
гармония. Придумайте что-нибудь, барон, я верю вам. Сделайте добро этим
детям, сделайте им каторгу, но бога ради не смерть, - напутствовал
император барона.
Когда Рихте вышел из кабинета, Александр поднял с колен книгу, открыл
заложенную страницу и углубился в разглядывание фривольных рисунков к
поэме Вольтера "Орлеанская девственница".
Прибыв в Варшаву, барон был принят наместником почти сразу же.
Константин пробежал по вощеному паркету из одного конца огромного кабинета
г. другой и остановился около бюста Екатерины. Бабушка-императрица
пустыми, блудливыми глазами смотрела поверх его головы на Рихте.
- Да, да, да! - прокричал Константин. - Пусть мальчишки, пусть дети!
Нечего лезть в политику! Когда я был мальчишкой, я читал Вергилия и играл
в солдатов [так у автора]! Не говорите мне больше ничего! Я неумолим.
- Константину понравилась последняя фраза, и он повторил: - Я неумолим!
Рихте не двинулся с места. Ни один мускул не шевельнулся на его лице,