"Юлиан Семенов. Дипломатический агент (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Как небо все одно. Будто вместе с дождичком опрокинулось.
Ставрин натянул вожжи и спрыгнул на землю. Размявшись, он развел руки
и, запрокинув голову, начал тонко высвистывать песню жаворонка.
- Глянь, барин. А птица все ж самое что ни на есть чистое создание. С
сердцем.
Поет себе да поет... А у нас не попоешь. Так что ты сейчас, мил-душа,
поиграй.
Годы твои молодые, игручие.
- Я не ребенок.
- Да ты не серчай. Я от сердца к тебе.
Когда Иван соскочил с брички и пошел в поле, Тимофей окликнул его:
- Барин, а за что тебя, а?
- За всякое, - ответил Иван и вздохнул. - Я и сам-то не знаю за что, -
Хитер. Ни за что такое не делается. Инто, значит, было за что...
Иван собрал большую охапку васильков и положил рядом с собою, укрыв от
лучей солнца холшевиной. Ставрин сел на облучок, чмокнул губами и негромко
запел:
И-эх, поедем, Едем да поедем, Песню да песню, Песню заведем...
В Орскую крепость Ставрин приехал поздним вечером. Жара спала. С запада
дул соленый ветер.
Полный диск луны дрожал в небе. Около маленького свежебеленого домика
Тимофей остановил лошадь. Постучал кнутовищем в окно. В доме кто-то
закашлялся. Сверчок прервал свою песню, прислушиваясь. Прошлепали босые
ноги, щелкнула о косяк щеколда. На пороге стояла высокая девушка в белой,
до пят, рубахе. Тимофей поцеловал ее в лоб, отдал кнут и вернулся к
бричке. Взяв на руки спящего Виткевича, он бережно понес его в дом.
- Царева преступника привез, - шепнул он дочери. - Замаялся мальчонка.
Всю жизнь Тимофей Ставрин мечтал о сыне. Бог послал ему пять дочерей.
Он прижал к себе хрупкое тело Ивана, и сердце глухо застучало "Сы-нок,
сы-нок, сы-нок".


3


Часы пробили полночь. Жители британской столицы давно уснули. Тут даже
в дни празднеств балы кончаются рано: веселиться можно ехать в Париж или
Петербург.
Только в одном из фешенебельных лондонских предместий, в небольшом
особняке, охраняемом двумя запорошенными мокрым снегом львами, горят
тусклыми пятнами в темноте ночи два окна на третьем этаже. Большие хлопья
снега прилипают к освещенным стеклам, и кажется, будто им очень хочется
разглядеть, что происходит в большом холле.
Холл отделан мореным черным деревом. Острые блики огня в камине пляшут,
отражаются на черном дереве причудливыми видениями.
Хозяин этого дома - человек, далекий от политики, но близкий к
финансам. Лорд, он любит подчеркивать свою аполитичность. Он уже стар,
этот лорд. Прежде чем встать, приходится долго массировать поясницу. Потом
осторожно можно начать разгибаться.
- Стар, - усмехнулся лорд. - Я стар, Бернс. Понимаете?