"Ю.Семенов. Гибель Столыпина (Повесть) [И]" - читать интересную книгу автора

"Карнович-Валуа" - одно и то же, стыд и срам!
Ладно бы, держал при себе, бог простит, но ведь женился на ней ко
всеобщему стыду; сразу же злые языки стали вспоминать балерину Кшесинскую,
этого государыня снести не могла, нажужжала августейшему супругу, ночная
кукушка, одно слово; несчастный великий князь в свои-то сорок два года был
лишен звания генерал-адъютанта, Уволен с командования корпусом гвардии;
над детьми его, Митей и Машей, была учреждена позорная опека, скандал!
Лишь когда сгустились тучи и грянул гром девятьсот пятого года,
государь соизволил простить дядю и вернул ему звание генерал-адъютанта -
все-таки свой, время такое, когда лишь крови можно верить, все другие
продадут за понюшку табаку.
Великий князь после того стал особенно близок к государю: обиженных
обычно любят, да и потом за одного битого двух небитых дают; никто так не
требовал бескомпромиссной жесткости и твердости курса в борьбе против
либералов и конституционалистов, как Павел Александрович; потом, он очень
забавно рассказывал истории из жизни артистов, это смешило государя, лицо
его делалось мягким и до того добрым, что Дедюлин порою слез не мог
сдержать от умильной радости за своего властелина.
Павел Александрович, как и многие другие великие князья, в силу своей
ветрености, как считал Дедюлин, видел в Столыпине лишь одну его половину,
обращенную к обществу, - твердое желание навсегда искоренить гидру
революции чрезвычайными мерами; они, однако, не имели той информации,
которую имел Дедюлин: во-первых, Столыпин сейчас сделал упор не на
чрезвычайные меры, но на экономические, подняв руку на извечную опору
самодержавия, на сельскую общину, поставив на крепкого хозяина; а какой
монархии, не ограниченной законом, нужен крепкий хозяин?! Он сам себе
голова, он приказу не подчинится, оттого что крепок и самостоятелен в
мысли; другое дело община - что старосте скажи, то и будет, а попробуй не
исполнить - розги всем, и весь разговор! И Столыпин чем дальше, тем больше
претендовал на то, чтобы стать п е р в ы м; его имя было теперь на устах у
всех, ладно бы в России, но и на Западе тоже; в парижских, да и
лондонских, газетах - все "Столыпин да Столыпин, премьер рюс", разве не
обидно?!
Но ведь государю всего не скажешь: и загрустить может, и неверно
понять, да еще не под настроение подпадешь, да как государыня, и что
Терпов бабахнет, сегодня - он один, завтра - совсем другой.
Знать-то Дедюлин знал, а вот действовать не мог; впитанное с молоком
матери:
"государь все понимает лучше нас; твое дело - выполнять, его - думать и
повелевать!" - определяло всю его натуру.
Он знал, что сегодня великий князь Павел Александрович убеждал государя
отказать Столыпину в отставке: "Зачем раскачивать лодку, поди нового
премьера найди, поди получи доказательство его умелости, поди убедись, что
другой не побоится смертную петлю затянуть на хрящиках шеи социалиста во
имя жизни двора!"
Государь не отрезал, как бывало; слушал внимательно, хоть и хмуро, и -
что самое горькое - обещал подумать и сообщить, коли придет к
определенному решению.
А определенное решение Дедюлин уж подготовил: Петра Аркадьевича
отправить на Кавказ наместником, там положение крутое, армяшки и прочие