"Ю.Семенов. Гибель Столыпина (Повесть) [И]" - читать интересную книгу автора

ему заемных билетов лондонского банка на четверть миллиона, а билеты эти
были напечатаны в маленькой типографии Василия Вульфа.
В отличие от других фармазонов, работавших с о л о, Шаповалов держал
свою ш к о л у; ученики были ему бесконечно преданны - режь, ничего не
откроют.
Остановился Кулябко на кандидатуре Щеколдина. Решению этому
предшествовало тщательное изучение отчета агента "Дымкина", отправленного
к Богрову в Петербург после того, как тот передал фон Коттену записку о
беседе с Егором Егоровичем Лазаревым и сообщил ему же, что его посетил
человек, представившийся другом "Николая Яковлевича", и в течение примерно
пятнадцати минут расспрашивал о нынешней богровской позиции и особенно о
том, готов ли он к активной революционной работе.
Хотя Богров, понятно, подтвердил свое желание работать "во имя борьбы с
тиранией", друг "Николая Яковлевича" никаких заданий не дал, явки своей не
оставил, запретил говорить кому бы то ни было, даже самым близким друзьям,
о своем визите и пообещал найти, когда это потребуется в интересах
"святого дела".
Для этого "друга" "Николая Яковлевича" истинно "святым делом" была
служба у фон Коттена, сто двадцать пять рублей в месяц; красиво выполнил
операцию по проверке Богрова, - не ш е с т е р и т ли. Естественно, он не
знал и не мог даже предположить, что беседует с таким же, как и он сам,
агентом охранки и что с ним проводили такие же беседы другие агенты
охранки, считавшие в свою очередь его "Николаем Яковлевичем", эсеровским
нелегалом, или же "Иваном Кузьмичом", эмиссаром анархистов...
Фон Коттен ничего не сообщал Кулябко об использовании им Богрова в
работе против эсеров и своей работе по Богрову.
Тем не менее Кулябко знал о своей агентуре все, благо Спиридович сидел
в Царском.
Именно эта информированность и привела Кулябко к искомому решению.
...Получив инструкции, срепетировав беседы со Щеколдиным дважды, выдав
билет в вагон первого класса, Кулябко проводил агента уголовной полиции,
аслановского человека, фармазона по призванию и недоучившегося паровозного
техника Щеколдина на встречу с Богровым.
Богров принял Щеколдина хорошо, пригласил на обед в студенческую
столовую, рассказал, что устал от суеты, алчет дела, ждет указаний,
связей, явок.
- А - террор? - в р е з а л Щеколдин после примерно двухчасового
разговора.
Богров поджался, аж плечи поднял:
- Не понимаю...
- Мой друг был у вас в прошлом месяце, я думал...
- Так вы от Николая Яковлевича?!
- Мне говорили, что вы научены конспирации, - точно сыграл Щелкодин,
подивившись всезнанию Кулябко; смешливо подумал: "Полковнику б в нашем
фармазонском деле подвизаться, с хорошей бы скоростью работал,
по-курьерски".
- Ах, товарищ, неужели вы не понимаете, как томит душу ожидание?!
Каждое утро просыпаешься с жаждой деятельности! Мы теряем время, каждая
прошедшая минута невосполнима, если она не отдана революции.
- На все готовы?