"Ю.Семенов. Гибель Столыпина (Повесть) [И]" - читать интересную книгу автора

Он успел приехать к девяти, постоял возле входа, освещенного ярким
светом газовых фонарей; Николая Яковлевича не было; по-прежнему моросил
дождь, словно бы процеженный сквозь сито; воробьи, однако, гомонили совсем
по-летнему, как в мае на Крещатике; пошел через мокрый парк в кафе,
заказал перно, выпил, не разбавляя водою, ощутил во рту вкус и запах
мятных капель - как только французы хлещут эту гадость с утра и до вечера?
"Откуда он узнал про выдачу Рощина? - в который уже раз спрашивал себя
Богров, наново анализируя разговор с Николаем Яковлевичем. - Они ничего не
могут знать обо мне, ведь я говорил только с Кулябко, рапорта в тот раз не
писал, дело было срочное, вечером я рассказал, где будет сходка, а ночью
всех взяли. Если бы родилось подозрение, оно бы родилось тогда, три года
назад, а я потом встречался с Рощиным, после его побега, он no-прежнему
верил мне, нет, нет, у них не может быть подозрений, Кулябко говорил, что
если он узнает об опасности, грозящей мне от "товарищей", то сразу
предупредит, чтобы я мог скрыться... Если я доведу операцию с
проникновением в террор до конца, тогда я стану первым... Кулябко прав.
Хотя нет, это будет мое дело вместе с фон Коттеном, а не с Кулябко. Жаль,
Кулябко более искренний человек, в нем нет барства, а Коттен все-таки
сноб, хозяин..."
Богров вздрогнул, даже голову втянул от ужаса, когда ощутил у себя на
плече тяжелую руку; стремительно обернулся: над ним стоял Щеколдин в
мокром реглане; лицо доброе, глаза светятся улыбкой:
- Пошли, Дмитрий Григорьевич, простите, что припозднился, глядел, не
топают ли за вами, тут ведь охранка тоже довольно игриво работает... Вы, к
счастью, чистый, а для нашего дела, особенно будущего, какое вы
предлагаете, сие - самое главное.
До казино добрались быстро; Щеколдин не произнес ни слова (ротмистр
Асланов особенно отмечал в своем агенте прекрасную особенность: давить
жертву не столько словом, сколько молчанием, средоточием, паузой).
Купив жетонов для игры в рулетку, Щеколдин спросил:
- У вас сколько денег с собою?
- Пятьдесят франков.
- Отец не субсидирует?
- Мне неприятно брать его деньги...
- Отчего?
- Покуда русский народ живет в нищете, стыдно барствовать.
- Барствуют иначе, Дмитрий Григорьевич... Покупайте жетоны, я хочу
поглядеть вас в деле...
Они прошли в зал; было здесь сумрачно, низкие зеленые абажуры
высвечивали одно лишь изумрудное сукно рулеток; было их здесь восемь,
вокруг каждого стола тесно толпились люди; все вроде бы и молчали, однако
в огромном зале слышался постоянный тревожный гул голосов, будто на бирже,
за момент перед тем как начаться буму. Крупье восседал возле каждого стола
как на троне, расставлял по номерам жетоны, словно дирижер, лихо
манипулируя своей палочкой.
Щеколдин протолкался к тому столу, где ставки были самые высокие,
минимальная - двадцать франков; три игры наблюдал - лицо каменное,
бесстрастное; один только раз глянул на Богрова, когда дама с серебряными
кудряшками сняла крупный выигрыш, что-то около двух тысяч.
Когда до начала шестой по счету игры осталось несколько мгновений и