"Ю.Семенов. Гибель Столыпина (Повесть) [И]" - читать интересную книгу автора

опору на местах, мы, Дмитрий Георгиевич, норовим удержать все как было, но
ведь невозможно сие, никак невозможно!
- Это вы говорите, Павел Григорьевич, вы, а не я! -. улыбнулся Беляев.
- Я лишь так думаю, а вот революционеры на этом строят свою пропаганду!
Неужели и дальше так пойдет, неужели мы и впредь будем жить по-азиатски
лениво и внутренне зло друг к другу?!
- Именно так и будем жить! Именно так!
- Тогда ждите краха! Биржа такой инструмент который не обманешь, цена -
она и есть цена, приказом ее не поправишь! Объясните мне отчего все так?!
Отчего?
- Будто сами не понимаете...
- Понимал бы - не спрашивал, Павел Григорьевич!
- До тех пор, - упершись взглядом в зрачки собеседника, скрипуче сказал
Курлов, - пока кабинет возглавляет человек, сделавший ставку жизни на
представителей одного лишь аграрного класса, до тех пор, покудова вопросы
промышленности и банка видятся ему в обличий бунтаря на баррикаде или
Шейлока возле банковского сейфа, не ждите никаких изменений, он выше своей
головы не прыгнет... А вы - молчите, по углам шепчетесь, а мне секретная
информация о вашем недовольстве приходит, и оседает эта информация в
пыльных шкафах, наверх не идет, кто ж на самого себя решится бочку катить?!
Беляев невольно оглянулся; Курлов захохотал в голос:
- Соглядатаев боитесь? Пока я в л а в к е - не бойтесь, всем известен
мой патронаж промышленному делу, пока могу - оберегаю вас, но ведь не
вечен я, Дмитрий Георгиевич, не вечен, а паче того, бесправен, коли
называть вещи своими именами.
- А мы? Марионетки. Задавлены министерствами, беззаконием, инерцией
страха, дремучими традициями... Что мы можем, Павел Григорьевич? Что?
Курлов молчал, по-прежнему глядя в зрачки собеседника, словно бы
гипнотизировал его, подсказывая: "А ты спроси совета, спроси, я - отвечу".
И тот спросил:
- Как надо поступать нам - пока еще можем, - дабы помочь делу в империи?
- Газеты в ваших руках, мощные газеты, Дмитрий Георгиевич, а сие -
сила. Неужели нет у вас толковых людей, которые так же, как мы с вами,
радеют о судьбе державы? Пусть бабахнут от души! Пусть по мне бабахнут, по
министерству промышленности пусть ударят, по...
Беляев понял сразу, отчего Курлов оборвал себя:
- Вот-вот... Цензура не пустит. Главу трогать ни-ни!
- А ум зачем даден? У нас все между строк читать горазды, мы не Англия,
где премьера допустимо в статье ослом назвать, ничего, кроме смеха
читателей, от этого не станется, а посмеявшись вдостоль, осла повалят! Так
ударьте ж! Иначе - вас вскорости стукнут, да так, что костей не соберете!
- Если нас начнуть бить, на ком империя стоять будет?
- А кого сие волнует, мой дорогой друг? Кого? Нас в мир пускают
ненадолго, свое б отжить, а там - хоть потоп! Не вздумайте на меня
ссылаться, но, сдается мне, этой осенью правительство намерено такие
налоги с вас взвинтить, что не очухаетесь!
- Так ведь будем вынуждены понизить оклады рабочим, выйдет бунт!
- Во-первых, не позволят вам понижать оклады, с чернью намерены
заигрывать, пугать вас ею, а потом, сейчас армия оклемалась, харчат
неплохо, станет стрелять, не девятьсот пятый год, слава богу! Во-вторых,