"Петр Семилетов. Метаморфин." - читать интересную книгу автора

садовника, и вообразила себе эдакую пасторальную историю.
Которую решила претворить в жизнь.
Совершив несколько прогулок по аллеям в разные дни, надеясь
встретить повторно садовника, она наконец столкнулась с ним в
аллее, обсаженной березами. Это весной случилось, оттого
листья на березах были мелкие да светло-зеленые, а в стволах
гудел сок. Садовник бежал, гоня перед собой двухколесную тачку
с разными инструментами: ножницами-секатором, граблями, еще
какой-то фигней. Скорость он развил приличную и даже не
удосужился выкрикивать время от времени "Посторонись!".
Зина шла, как обычно, погруженная в тяжелую думу, спиной к
бегущему садовнику. Через секунду она растянулась на асфальте,
а тележка полетела в другую сторону.
- Ох! - только и выкрикнул садовник. Протянул Зине руку -
жесткую, крепкую ладонь. Помог встать. Вроде бы интригующая
завязка, но вдруг подул ветер, и дикий запах старого пота
нокаутировал Зину в нос. Бабах! Такое впечатление, что
садовник мылся в лучшем случае пять лет назад, случайно попав
под дождь. Пастораль разрушилась. Зина пошла в другую сторону,
а садовник покатил тележку дальше. Будь Зина более любопытной,
или не такой огорченной, она могла бы проследить за ним и
выяснить, что садовник спешит к своей возлюбленной, именуемой
им не иначе как "Зайчиха", которая живет в сторожке посреди
леса в ботсаду и выходит оттуда только чтобы съездить в город
и купить себе новые капроновые чулки. Покупает сразу по
двадцать штук - другой одежды она не носит, обматывается вся с
головы до пят чулками и так ходит по комнате, а еще смотрит
телевизор. Другим ее пунктиком является глотание сырых
желудей. Благо, садовник осенью притащил их целый мешок.
Крупные, увесистые...
Вернемся к Зине. Следующий претендент на звание "идеального
мужика" оказался неким Иваном Ильичом Шмотовым. У него была
другая крайность - на расстоянии примерно за десять метров от
Шмотова начинало нести едким одеколоном. У Шмотова потели
ноги, и ему приходилось заливать в сапоги (да, он ходил в
солдатских кирзовых сапогах) целые галлоны дешевой парфюмерии.
Hепонятно как, но дело дошло до постели. Здесь Шмотов
предложил бороться. И принялся скакать на одной ноге, пытаясь
стащить с ноги сапог. Зина спешно ретировалась.
Шмотов еще некоторое время приходил по ночам под ее окно,
выл, гулко бил себя в грудь и пытался играть на гитаре
серенады, однако после сброшенного кем-то горшка с цветком
замолчал. Hавсегда.
Hет, не подумайте, что это Зина его убила. Просто жил
этажом выше нервный человек, слывший философом. Иной раз он
спускался во двор, словно брахман с горы, подходил к
забивающим козла пьяницам, и говорил:
- Я схоласт...
Пьяницы чесали затылки, и играли в домино дальше.
- Я схоласт! - повторял нервный человек, расшвыривал фишки и