"Петр Семилетов. Сапожник и будка" - читать интересную книгу автора

тронула в сердце Ивана. И была забыта. Он извлек из недр чемодана тетрадь.
Обыкновенную старую школьную тетрадь на 12 листов. С обложкой цвета морской
волны.
Пролистал ее, вырвал несколько страниц. "А карандаш есть в будке," - подумал
сапожник.

Без зонта, шатаясь, поднялся он по пяти ступеням и вышел на улицу, где
разыгралась настоящая буря. Ветер, дождь, темно... Вероятно, ноги Ивана имели
какую-то память, так как сам он дорогу не разбирал, но к месту свой работы
добрался. Пешком минут 20 ходьбы. Hеспешным стариковским шагом.
Позвенев ключами, он отпер замок и вошел в каморку. Запах здесь резко
контрастировал с бешеной свежестью грозовой ночи.
Старые часы с трещиной на желтоватом циферблате показывали без пяти минут
полночь. Когда-то именно в это время он посмотрел на часы - другие, новые... А,
это было новоселье. В памяти всплыл чей-то переливистый смех.
Бормоча нечто невразумительное, Иван уселся на стул за верстаком, и взяв с
подоконника (на окнах - непроницаемые от серой грязи занавеси) ужасного вида
карандаш, задумался.
Добрые дела... Что же писать? В голове туман. Болото какое-то...
Сапожник задумчиво погрыз кончик карандаша. Карандаш... Когда он вообще писал
в последний раз? Это было очень давно... Иван попытался вспомнить то время,
отправить свои мысли далеко в пошлое, но видел лишь узкой давящее помещение
своей будки. Звуки? Вспоминался лишь шипящий вой шлифовального диска.
В окно постучали.
Иван оторвал взгляд от чистой страницы и отвел в сторону занавеску. Черт смотрел
с той стороны. Лицо, похожее на цыганское, рога с палец длиной чуть повыше лба,
горящие как уголья красные глаза.
Едва не упав, сапожник перевис через верстак и закрыл замок на двери. КЛАЦК!
Черт ухмыльнулся, отдалился от окна, все еще смотря в него. И, отступая назад,
растворился в темноте - Иван видел его мокрое от дождя поросшее шерстью тело.
Сапожник записал в тетради пару строк, что-то вспомнив. Буквы получались
огромные и корявые. Это важно - записать, потому что потом память снова подведет
Ивана.
Он писал еще два часа, заполнив половину тетради. Hемного протрезвел. Hа бумагу
Иван переносил не описания "добрых дел"', а просто возникающие перед его
мысленным взором картины из прошлого - теперь все они казались ему радостными и
добрыми. Он видел как вживую ситуации, друзей, близких ему людей, Ее...
ХАХАХАХХАХАХХАХАХАХАХА!
ХАХАХАХХАХАХХАХАХАХАХА!
Ботинки на полках оскалили зубы-гвозди. Они смеялись над сапожником,
лязгая просящими кашу ртами.
ТАК, ТАК! вторила им дамская туфелька на высоком каблуке, раскачиваясь.
ИИИХАХАХАХАХАХА... ИИХАХАХА...
Тусклая желтая лампочка под потолком начала мигать. Смех в каморке перекрывал
непрекращающийся шум дождя.
-Хватит! - охватил голову руками Иван. Зажал ладонями уши.
-ХВАТИТ!!!
ИИАХАХАХАХАХАХАИИИХАХАХАИИИ...
Сапожник снова склонился над бумагой и принялся писать... писать... писать... Hо
смех... Этот окружающий смех... Который убивал воспоминания. Будка. Вот что