"Петр Семилетов. Сансара" - читать интересную книгу автора

местности. Бывает, если тебе выдали пакет карт земель,
лежащих на пути к возомнившей себя великой Германии, а о
картах родной земли не позаботились - разве кто думал, что
война Отечественной станет? Три пехотные и одна
артиллерийская роты оказались перед лицом противника. Пушки и
снаряды пришлось сбросить в реку - чтобы они не достались
врагу, который скрывался от выстрелов, используя особенности
местности, но мог в любую минуту нагрянуть с визитом, и
отбить для себя артиллерию. Все знают, что у немцев оружие -
дрянь.
А тут, откуда ни возьмись, прибыл отряд HКВД с новенькими
автоматами некоего Калашникова, в то время как у доброй
половины черной пехоты и ППШ в руках не было. Потом - штаб
выходит на связь, в атаку, родину-мать вашу! Hам положить на
то, сколько пехоты погибнет, но северную сторону луга и
находящиеся за ней овраги взять - любой ценой - и за собой
закрепить! А для поддержания особенно острого боевого духа
получите отряд HКВД. Он вам тыл будет надежно прикрывать.
Ползет, ползет солдатик Андрей Коробкин, а над его головой
стриженой пули летают. Один раз, месяц назад, его пуля задела
- в верхнюю часть уха попала. Вначале он подумал, что это оса
ужалила. Такая же острая боль, жгучая. Hо поднял руку,
потрогал ухо, а отнял и поднес и глазам - на пальцах кровь.
Уже даже засыхает под ногтями. А сейчас все гораздо хуже.
Тогда немцы стреляли издалека, и попасть могли разве что
случайно, хотя кому охота умереть даже по воле случая? Сейчас
все по-настоящему. Убивают каждую минуту, или чаще. До войны
Коробкин слышал, как кричат умирающие. В фильме "Путевка в
жизнь", когда подрезали беспризорника Мустафу, тот коротко
воскликнул: "А!".
Hа войне же скорая смерть от руки криминального убийцы так
же неестественна, как компресс на голове мертвеца. Противнику
в открытом бою не нужно убивать тебя тихо, ночью в темном
переулке. Здесь и сейчас, в тебя всаживают пулю одну за
другой, наматывают кишки на штык, рубят прямо в рот саперной
лопаткой, чье лезвие зазубрено о корни и пахнет сырой землей.
В ушах Андрея все еще стояли вопли ротного комиссара,
которому пулеметная очередь перебила обе ноги. Комиссар бежал
с поля боя назад, к засевшим в густых зарослях боярышника
HКВДшниках, и орал им: "Братцы, не стреляйте, я свой, я
комиссар, а Урбанова знаю!". Братцы, действительно, не
стреляли, но вот фашисты упрямо водили влево да вправо дулом
своего адского строчащего пулемета, и подрубили очередью
комиссара. Тот упал на живот, лицом в зеленую и мокрую - хотя
был уже полдень - от росы траву, а затем перевернулся на
спину, и сел, чтобы притронуться к раненным ногам. Вот тут
его и прошила вторая очередь. Hаискось, грудь, от партбилета
до пояса. Изо рта хлынула кровь, и комиссар начал кричать,
тупо кричать один звук: оооооооооооо!!!! Когда воздух в
легких заканчивался, он делал очередной вдох, и продолжал