"Борис Семенов, Т.Талатов. Подвиг длиною в жизнь ("Искатель" No 3, 1968)" - читать интересную книгу автора

12
Конец сентября, когда Вец вышел из больницы, выдался теплым,
словно осень еще и не наступала. В те дни он часами бродил по городу,
и маршруты его были вне всякой системы - нелепыми, запутанными,
повторяющимися. А может, и была в них какая-то система, понятная
только ему одному. Наверное, была. Потому что, получив в киоске
"Баксправки" розовые квиточки, Вец все чаще и чаще кружил вокруг одних
и тех же мест.
То у консерватории.
То возле большого серого дома на Коммунистической, где много лет
жила семья Гаджи.
У этого самого дома Вец и остановил какую-то женщину, что-то
выспросил у нее, а потом стал мерять шагами тротуар - сто вперед,
столько же назад.
Наконец Вец встрепенулся. Но вовсе не тогда, когда прошел
патруль, а когда на улице появился высокий старик с суковатой палкой.
Потом они долго ходили перед домом, по-видимому говоря о чем-то для
них важном и очень сокровенном, ибо старик по-отцовски обнял Веца за
плечи.
Эта сцена была абсолютно немой. Наблюдая в кино за ее очень
медленным развитием, мальчишки обязательно бы заорали: "Звук,
сапожник!" Но вовсе не этот выкрик, а веселый, добродушный смех
нарушил тишину маленького кинозала, где вне всякого порядка стояли
несколько глубоких кожаных кресел.
- Переигрываешь, Николай Мироныч. Ей-богу, переигрываешь, -
сказал Моисеев, обращаясь к высокому старику, что на экране встречался
с Вецем. Рядом со стариком сидела черноволосая смуглая девушка с
косами. И еще Лавров, вернувшийся от партизан, который сказал:
- МХАТ. Все по системе.
- У Станиславского вовсе не так, - отозвался генерал. - До войны
я, как в Москву приезжал, в первый же вечер - в МХАТ. "Анну Каренину"
несколько раз видел. С Тарасовой.
На экране старик, прощаясь с Вецем, крепко жал ему руку.
И сразу же, без всякого перехода или логической связи, принятых в
"нормальном" кинематографе, Вец оказывался у консерватории и, встретив
ту самую молоденькую и хорошенькую девушку, которая сейчас была в
зале, расхаживал с ней, о чем-то спрашивая. А она, делая большие
глаза, говорила ему что-то страшное, а потом очень-очень грустное. Вец
понимающе кивал, нежно держа ее под руку.
- Соблазнительница, - смеялся Моисеев. - Коварная
соблазнительница.
И опять куда-то торопился Вец.
Много лет спустя метод, которым снимались эти кадры, получил в
кино название "съемки скрытой камерой": на экране мелькали эпизоды,
снятые не резко, или перекошенные по горизонту, или совсем
"бракованные", когда между Вецем и объективом появлялись неожиданные
препятствия.
В зале зажгли свет.
- Вот и артистами стали, - констатировал Моисеев.