"Клод Сеньоль. Меченая " - читать интересную книгу автора

Клод Сеньоль

Меченая

(пер. Аркадий Маркович Григорьев)


I

Воздух августовской ночи невероятно тяжел. Еще не наступил тот
долгожданный момент, когда свежее дыхание утра начинает разносить
притаившиеся запахи растительности. Тишина с трудом проскальзывает сквозь
населяющие ночь шумы: кваканье лягушек в окрестных болотах, монотонное и
утомительное, как тиканье часов; пронзительные и беспокойные крики леса,
скрывающего свои тайны под густым покровом тьмы; стрекот ночных насекомых.
Ферма Лану, оштукатуренные стены которой выбелены известью, застыла среди
земель, окутанных мраком, и поблескивает в свете луны. Деревянные ставни и
окна распахнуты настежь, чтобы втянуть в дом хоть частицу едва подвижного
воздуха. На смятых постелях лежат люди, сморенные общим, глубоким и тяжелым
сном. Их мышцы еще подрагивают в ритме выматывающего ежедневного труда -
даже во сне люди продолжают жатву. Их трясет до холодного озноба, но ни один
не просыпается во избежание ненужных усилий. Женщины постанывают от
изнеможения. Они ощущают нестерпимую ломоту в пояснице, словно до сих пор
наклоняются, чтобы подобрать колкую ручню,[1] из которой торчат жесткие иглы
чертополоха. Перед закрытыми глазами женщин колышется светлое море колосьев,
а усталый мозг продолжает подсчитывать тысячи снопов, которые еще надо
связать, поднять и водрузить на верхушку огромной гордой скирды, ненасытно
требующей очередной порции зерна и соломы. А мужчины косят это призрачное
море нескончаемых колосьев.
Но люди Лану привыкли к такому избытку работы во сне. Самый трудный
период завершен. Жатва наконец закончена. Еще до наступления сумерек
последний луч солнца высветил багровым светом высоченную скирду, а потом
погасил отсветы на ней, скрыв торчащую на ее макушке ветку березы, увитую
красной лентой, которую Антуан, хозяин Лану, вонзил резким и торжествующим
ударом, словно он один одержал победу. И это его движение впервые вернуло
улыбку на лица всех работников. Каждый радостно закричал и замахал шапкой, с
трудом превозмогая усталость в конечностях. Антуан объявил, что праздничный
обед состоится завтра. А в виде аванса выставил несколько пинт белого вина.
До фермы было всего полкилометра, но, дойдя до дома, люди вдруг ощутили
невыносимую тяжесть в руках и ногах и, бормоча проклятия, рухнули на лавки,
зная, что не могли бы ступить даже одного шага. Только старый бродяга,
нанявшийся на работы накануне и никому в округе не известный, похоже, устал
меньше остальных. Он неторопливо уселся, вытащил нож, открыл его и без
спешки отрезал себе тонкий ломоть пирога. Длинной костлявой ладонью, помогая
себе ножом, он сгреб со стола все крошки до последней и отправил их в рот. И
стал ждать, когда Галиотт принесет миску с супом.
Умудренная возрастом служанка смотрела на старика-бродягу с пристальным
вниманием, каким никогда не баловала десятки подобных ему сезонников,
протиравших штаны на этих скамьях. У этого человека были иные манеры, чем у
обычных бродяг, таскающихся от городка до ферм и от ферм до городка в