"О.И.Сенковский. Превращение голов в книги и книг в головы" - читать интересную книгу автора

возбуждено было в высочайшей степени, тем более что я ничего
не слыхал о приготовлениях к этому празднику и что он был
для меня совершенною нечаянностью. Правда, место, где он
происходил, и имя, которое только что я услышал, заставляли
думать, что это должно быть литературное собрание, а в моей
частной философии есть коренное правило, никогда не купаться
в море между акулами и не бывать в подобных собраниях - два
места, где, того и гляди, отхватят вам ногу острыми зубами
или кусок доброго имени дружеским поцелуем; но на этот раз я
готов был впервые в жизни нарушить мудрое правило, чтобы
узнать причину столь многочисленного ночного конгресса. Мы
взошли на подъезд, который был ярко освещен и покрыт
теснившимся народом. В дверях стояли два человека: они,
казалось, раздавали билеты входящим, и один из них громко
повторял: Пожалуйте, господа; пожалуйте скорее;
представление начинается .
- Представление? - вскричал я. - Что это значит? Какое
представление?
- Да, да! представление! - отвечал поэт дрожащим голосом.
- Я давно уже получил приглашение.
- Да кто же здесь дает представление после полуночи? -
спросил я довольно громко.
Вопрос мой, видно, был услышан одним из раздававших
билеты, потому что он оборотился ко мне и сказал с важ
ностью:
- Синьор Маладетти Морто, первый волшебник и механик его
величества короля кипрского и иерусалимского, будет иметь
честь показывать различные превращения... Пожалуйте,
господа! пожалуйте скорее! представление начинается!
Говоря это, он почти насильно сунул нам в руку два билета,
и толпа, теснившаяся сзади, втолкнула нас в двери. Это имя,
признаться, несколько зловещее, страшное лицо и хриплый
голос раздавателя билетов, странные фигуры, которые нас
окружали в сенях и всходили с нами по лестнице, все это
способно было внушить некоторый страх и самому храброму. Я
сообщил сомнения свои поэту и не решался идти далее. Он
засмеялся над моей трусостью, но каким-то глухим, отчаянным
смехом, и опять потащил меня по лестнице. Не скрываюсь, что
в это время любопытство Мое совершенно пропало и только
ложный стыд заставил меня повиноваться моему спутнику. Мы
достигли входа в книжный магазин. Здесь два другие человека
переменили у нас билеты и просили идти далее. У дверей
первой залы не было никого: мы вошли без всяких обрядов;
никто не потребовал с нас платы за вход, и это меня удивило
еще более. Зала была освещена множеством кенкетов, уставлена
во всю длину частыми рядами стульев, и по крайней мере три
четверти их заняты были посетителями обоего пола. Книги с
прилавков были убраны, и все шкафы завешены красными
занавесами. Огромный занавес такого же цвета закрывал всю
глубину залы со стороны Конюшенной улицы. Перед ним