"Александр Серафимович. Бригадир (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

Aлександр СЕРАФИМОВИЧ

БРИГАДИР


Мы сидим с ним в горячей голубоватой тени наметанного скирда. Вдали
недвижно стоят два комбайна. Земля голубовато парит. Комбайнеры,
трактористы - кто раскинулся на еще сыроватой земле и тяжело, лицом вниз,
спит, кто, полуголый, латает рубаху. Ждут, пока подсохнет хлеб после
бурного ливня, чтоб опять закипела работа.
У него свислые усы и ослепительные зубы.
А на бронзовом лице навсегда застыла не то непотухающая дума, не то
навеки неизбывное воспоминание. Он - крепкий, умелый, никому не спускающий
бригадир.
- Так что, товарищ Сарахвимыч, зубами от смерти отодрался.
Я глянул, зубы у него блеснули из-под усов.
А лицо все такое же твердо застывшее, и никогда не смеющиеся глаза. Ему
под пятьдесят.
- Как это? Когда?
Он поглядел вдаль. Степь все так же голубовато дрожала и волновалась.
- В восемнадцатом... Это каким оборотом...
Усть-Медведицкую станицу белые брали. Навалились с Усть-Хопра. Дон
разлился, наши не могут подмоги подкинуть. Попы на колокольне
Воскресенской церкви пулеметы вправили, белые строчат оттель. Из-под
пирамиды ихняя батарея глушит.
Наши на пароме ды на баркасах на ту сторону вдарились. А так и видать,
ложатся, ложатся головы, и винтовки на пароме, как подкашивает, - с
колокольни-то далече берет. Под энтим берегом не выдержали наши, стали
сигать в воду. Много унесло.
А какие добрались до земли, мокрые, без винтовок, побегли.
Берег открытый, как на ладони, - тоже много полегло.
Нас, человек восемьдесят, за станицей к Брехунье прижали, хотели садами
отступать. Да сам знаешь, сады в половодье до краев заливает. Некуда
податься. Прикладами отбивались. Мне в голову приклад пришелся. Память
отшибло. Очунелся, гляжу:
на мельнице лежу, и товарищи, - паровая мукомольная на горе, возле
кладбищенской церкви. Белые хлопочут округ нас, раздевают догола, вяжут
проволокой парами рука к руке. А ночь.
Ну, думаю, стало, решать нас будут. Наши тоже видят: конец приходит.
Которые молчат, кто матюкается, а есть и плачут.
Чуть посерело, стали выводить человек по двадцать. Слухаем. Застрочил
пулемет, а потом замолчал. Екнуло... Эх! Ну, все одно. Тихо стало. Вошли
белые, одни. Вывели другую партию.
Опять протрещал пулемет. Так - три раза. Наконец того подошли к нам с
товарищем: Мы в последней партии. Товарищ ослаб, - в ногу раненный был;
рана нечижолая, да крови потерял много. Вывели. Ночь хоть глаз коли.
Только на бугре черная церковь призначается, - небо за бугром сереть
стало, вот и видать. Товарищ на руке почитай повис; тяну его на себе.
А сзади белые казаки прикладами подбодряют. Подошли, стали.
Попробовал ногой, чую, обрыв, - это пониже кирпичного завода. Холодный