"Иван Серафимов. Предупреждение" - читать интересную книгу автора

сдаваться,'намереваясь атаковать его до тех пор, пока бешенное биение
сердца, приступы вызванного волнением удушья, спазмы счастья не доконают
его окончательно. Его беззащитное, подобно только что вылупившемуся птенцу,
сердце сжималось от страха перед стихией красоты материального мира.
Красоту нельзя уничтожить, как невозможно уничтожить пространство,
время и мгновение. По крайней мере такую красоту, как эта, - всесильную,
как само творчество. Она неизбежно возродится где-то и подчинит себе все
вокруг. Миг понял, что бессилен замедлить ее шествие. Он больше не мог
бороться с потрясением, не мог противостоять ее натиску.
И тогда огромным усилием воли он, стиснув зубы, принялся терзать
собственное тело (единственное, что в какой-то мере было еще подвластно ему
и одновременно являлось частью царившей вокруг красоты), стал наносить себе
раны. Это было невыносимо трудно, хотя боли он не чувствовал. Просто каждое
его движение, каждый взгляд рождал новую еще более яростную красоту,
освященную каким-то глубоким смыслом. Миг понимал, что он сам, истекающий
кровью и израненный человек, против своей воли участвует в ее создании, что
она является продолжением движения его рук, шепота, застрявшего в горле.
Нет ничего страшнее красоты для того, кто сам ее создает. Как нет
ничего страшнее невозможности выразить ее или поделиться ей. Или
предчувствия еще не родившейся красоты... Нет ничего страшнее...
Труднее всего было лишить себя зрения. Полуживой, он дополз до
корабля. Он изранил себе горло, язык, порвал голосовые связки, чтобы не
издавать стонов, которые неизменно бы превратились в прекрасные звуки и еще
больше усилили наступательную мощь красоты. Он лишил себя слуха, изувечил
кисти рук, теперь у него оставались только глаза, но и этого оказалось
достаточно, чтобы он не мог оторвать взгляда от красновато-желтых цветов,
сбросить с себя чары красоты окружающего его мира. У него не было сил
пошевелиться, сделать последнее движение.
Казалось, всё потеряно. Извиваясь всем телом, он силился пяткой нажать
кнопку пуска двигателей, чтобы корабль унес его с этой планеты. Но не мог
заставить себя оторваться от созерцания этих цветов. Ему казалось, что если
он понаблюдает за ними еще несколько минут или часов, то узнает нечто
важное, такое, без чего нельзя жить. Он жадно вглядывался в прекрасный мир
планеты, чувствуя, как его охватывает непреодолимое желание подняться и
шагнуть к люку. Единственным выходом было лишить себя зрения.
Он стиснул зубы. От напряжения тело свела судорога. Боли он не
почувствовал. Не потому, что он сам причинил ее, - просто в нем продолжала
звучать красота.
Со скоростью, близкой к скорости света, он несся к людям. Только
теперь он не сможет ни описать, ни пересказать, ни даже изобразить в
картинах тот ужас и то счастье, которые ему довелось испытать и которые
медленно уступали место обыкновенным мыслям - грустным и одновременно
радостным.
Ему хотелось предупредить людей на Земле, но о чем именно, он уже
позабыл.
Всё в этом рассказе выдумано от начала до конца.
Правда же заключается в том, что летом 2468 года на космодроме близ
Арла, откуда стартуют корабли, отправляющиеся в дальние космические рейсы,
приземлился космолет. В нем мы обнаружили пилота с искалеченными кистями
рук, глухонемого и к тому же слепого: он поворачивал голову в сторону