"Андрей Серба. Убийцы для императора " - читать интересную книгу автора

моего имени письмо Левенгаупту, в котором я наделяю капитанов всеми
необходимыми полномочиями. И позаботьтесь, чтобы они отправились к генералу
как можно скорее.

Под парусиновым верхом телеги у складного алтаря сидел плотный пожилой
человек в поповской рясе. В его волосах были заметны нити седины, густая
борода опускалась на грудь. Этот человек - священник отряда сердюков, что
под командованием полковника Тетери и есаула Ивана Недоли прибыл по тайному
приказу Мазепы в распоряжение генерала Левенгаупта.
Сейчас батюшка совершал обряд святого таинства - исповедовал паству. Но
вовсе не исполнение обязанностей занимало ум священника: уже несколько дней
его голова была занята делами куда более важными. А потому он отпускал грехи
легко и быстро, даже не дослушивая исповедовавшихся до конца. Лишь один из
них, детина саженного роста с побитым оспой лицом и огромными, закрученными
чуть ли не до ушей усами, заставил батюшку внимательно вслушаться в его
слова.
- Так что гнетет душу твою, сын мой? - спросил он, отвлекаясь от своих
дум.
- Грех несу, отче. С этим и явился к тебе.
- Кайся, сын мой, и Господь внемлет твоему раскаянию.
Детина, из-за своего роста согнувшийся почти вдвое, просунул голову под
навес телеги, приблизил лицо к священнику.
- В блуде каюсь, отче. Ибо возжелал жену стародавнего друга своего, от
коего не видел ничего, кроме добра и верности нашему товариществу.
- Как же случилось сие грехопадение, сын мой? Кто мог совратить такого
славного и видного казака, как ты? Неужто какая-то мужичка, ибо иных женщин
нет во всей округе?
В глазах священника уже не было равнодушия и скуки. Они смотрели на
кающегося с живейшим интересом, тем более что поп прекрасно знал его. Это
был один из казачьих старшин отряда полковника Тетери - полусотник Цыбуля,
заслуживший звание личной отвагой и неустрашимостью в бою, но никак не умом.
Среди казаков он был известен также тем, что имел о себе самое высокое
мнение и старался во всем подражать нравам и привычкам выше его стоящей
старшины.
- Она не мужичка, - обидчиво произнес Цыбуля, - а настоящая пани, жена
моего побратима сотника Охрима. И живет не в этом убогом местечке, - кивнул
он на сиротливо покосившиеся избы единственной улочки маленького
белорусского села, посреди которой стояла поповская телега, - а в
собственном богатом хуторе на самом берегу Днепра.
- Днепра? - удивился священник. - Но кой нечистый занес тебя в такую
даль?
- Не он занес меня, отче, а войсковые дела. А хутор...
- Постой, не спеши, - остановил священник казака. - Лучше скажи, что за
дела нашлись у тебя на Днепре?
Полусотник нахмурил кустистые брови, кашлянул.
- Не велено о том говорить, отче. Не моя это тайна, а пана полкового
есаула Недоли, что посылал меня.
Не ожидавший подобного ответа священник заерзал на скамейке, постарался
придать своему лицу самое строгое выражение, на которое был способен.
- Не богохульствуй, раб Божий! Ибо не в шинке стоишь, а в храме Божьем!