"Андрей Серба. Убийцы для императора " - читать интересную книгу автора

пистолеты, выхватил из ножен саблю, но умело брошенный аркан обвился вокруг
шеи и повалил его на землю.
- Крути им руки, хлопцы! - разнесся громкий голос полусотника Цыбули,
командовавшего сердюками. - Да не сверните им впопыхах головы! Ставьте их
рядком!
Полусотник швырнул в ножны саблю, сбил на затылок шапку, медленно
прошелся мимо троих захваченных в плен казаков. Остановившись против
бунчужного, окинул его с головы до ног взглядом и хмуро уставился на носки
своих сапог.
- Ты старшой? - спросил он, теребя темляк сабли.
- Я.
- Из сотни Злови-Витра?
- А ты угадай...
- Нечего мне угадывать, казаче, и без того бачу. Скажи, а вправду ли с
царским войском идет сам батько Голота?
- Вправду. Сотни казаков слетелись под его руку, а новые тысячи
поспешают со всей Украины. Та що не минует вас, псы-запродавцы, кара Божья и
гнев народный. Падут они на ваши головы...
Бунчужный говорил громко и отчетливо, смело глядя то в лицо Цыбули, то
в толпу молча стоявших за его спиною сердюков. И под этим взглядом те
опускали головы, отводили в сторону глаза. Внимая словам пленника, перестали
стонать раненые, сложенные в ряд на обочине дороги. Цыбуля оторвал взгляд от
сапог, настороженно скосил глаза на дюжину шведских кирасир, высящихся на
конях рядом с ним, шагнул вплотную к бунчужному.
- Не знаю тебя, казаче, но душа подсказывает, що молвишь правду. И коли
можешь, прости нам невольный грех и кровь другов своих. Не по своему
разумению и воле свершили мы сие черное дело, а по приказу полковника Тетери
и под надзором собак-иноземцев, - кивнул он на шведов.
- А свои голова и сердце у тебя есть? - с презрением спросил
бунчужный. - Или продал все без остатку недругам Украины?
- Есть, казаче, есть, - с непонятной усмешкой ответил полусотник. - А
потому, друже, отправлю я сейчас тебя с хлопцами не к полковнику Розену, а
на один хутор, который недалеко от нас. Там, у жинки моего побратима,
переждете эти смутные дни, а когда шведы схлынут на тот берег, снова
вернетесь к своим.
Изумленный бунчужный провел рукой по шее, па которой горел багровый
рубец от аркана, скользнул глазами по внимательно прислушивающимся к их
разговору кирасирам. Полусотник перехватил взгляд.
- Не страшись... Они по-нашему разумеют так же, как моя кобыла -
по-турецки. Господи, прости...
Резким движением Цыбуля вырвал мушкет из рук ближе всех стоявшего к
нему сердюка, повернувшись, выстрелил в шведского офицера. Руки кирасира
рванулись к оружию, но загремевшие казачьи выстрелы заставили их разделить
участь своего командира.
- Куренной, - обратился полусотник к одному из сердюков, - укладывай
раненых и убитых на коней. Всех казаков, наших и Злови-Витра, отвезешь к
батюшке Степану и схоронишь по православному обычаю, а шведов оставишь у
Розена. Доложишь, что полегли в стычке, а из царского разъезда тоже не
уцелел никто. А я тем часом махну на хутор.
Бунчужный тронул Цыбулю за локоть.