"Ирина Сербжинская. Вечный Странник " - читать интересную книгу автора

- Через какой ход пойдем? - спросил он, шаря по карманам в поисках
жвачки. - Через парадный или где свои ходят?
- Все равно, - пожала плечами Сати. - Служебный вон там, в парке. Ну,
идем через парадный, мы все же с официальным визитом. Лицо умное сделай!
Они миновали застекленную рекламную тумбу (афиша извещала об открытии
выставки западноевропейского искусства), вместе потянули на себя тяжелую
дубовую дверь и оказались в просторном и пустом вестибюле: по случаю
выходного дня посетителей в музее не было.
Возле входа под витражным окном возвышались два огромных рыцаря,
закованные в черные латы. С опущенными забралами, с мечами в руках, они
выглядели так внушительно, что Никита не утерпел: воровато озираясь на
окошечко кассы, приблизился к одному из них и попытался отобрать меч. Рыцарь
оказался сильнее и оружие не отдал.
- Да брось ты, - прошипела Сати, тоже оглянувшись на освещенную изнутри
будку кассы. - Ты хуже Аверченки, ей-богу! Он тоже, как придет в музей, так
за все хватается. В прошлый раз тарелку какую-то уронил, я думала, с
искусствоведами инфаркт случится.
- Тарелка-шмарелка... - Никита с сожалением выпустил меч. - Разбилась?
- Не... крепкая оказалась...
Они поднялись по ступенькам, показали подоспевшей серьезной бабульке
удостоверения.
- Сатинет? - по слогам прочитала бабулька. - Это, девушка, имя или
фамилия?
Никита фыркнул, а Сати вздохнула.
- Это имя, - пояснила она, в очередной раз помянув нехорошим словом
деда-профессора, наградившего внучку редким именем, которое для русского
человека звучит более чем странно. Дед когда-то читал лекции по древней
культуре Ближнего Востока, он-то и пожелал назвать внучку именем одной из
героинь эпоса.
- Между прочим, эта самая Сатинет славилась своей мудростью и красотой,
ясно? - сердито сообщила Сати давившемуся смехом сисадмину и забрала
удостоверение.
- Ясно, - ответил Никита. - Мудростью, значит? Ну, пошли, Сатинет!
И они отправились на поиски искусствоведов.
В залах музея было тихо и пустынно. Широкая, устланная красной дорожкой
лестница вела на второй этаж. Между этажами, подсвеченная двумя затейливыми
бронзовыми канделябрами, висела огромная картина в золоченой раме. Последний
генерал-губернатор, в честь которого были названы музей и главная улица
города, в парадном мундире, с орденами, с лентой через плечо сурово глядел с
полотна. Сати знала совершенно точно, что портрет этот некий живописец
Алеутский писал, когда звезда удачливого губернатора еще ярко сияла на
небосклоне. Правителю далекого края и в голову не могло прийти, что через
несколько лет ему придется тайно бежать из города, переправляться через
холодную осеннюю реку, подниматься в горы, переходить китайскую границу,
потерять семью, скитаться по чужой земле и, осев наконец на чужбине,
закончить жизнь в Харбине. Ничего этого он предвидеть не мог, но между
бровей уже залегла скорбная складка, губы были сжаты, и глаза, прищурившись,
глядели куда-то поверх голов, словно видели тот тяжелый путь, который
предстояло проделать генерал-губернатору через неполных пять лет.
Сати всегда робела под этим испытующим взглядом.