"Клятва" - читать интересную книгу автора (Алейников Кирилл)

ГЛАВА 2

Как вы уже знаете, меня зовут Игорь. Я живу в этом районе, в доме номер сорок пять по улице Сиракуз. Именно там, где и произошло основное представление… У меня есть (или правильнее будет сказать, что был) друг по имени Саня. Это ничем не примечательный, в общем-то, пацан моего возраста, со светлыми волосами, тихим голосом, довольно приятной внешности.

Знаем мы друг друга уже семь лет, с восьмого класса, когда я перешел из одной школы в другую. Знакомство завязалось у нас сразу, незаметно перейдя из обычного внутришкольного общения в настоящую дружбу.

Саня всегда был способным учеником, хоть и нередко получал плохие оценки. Правда, нужно оговориться, что двойки-тройки он получал исключительно из-за безалаберности и лени, которые преследовали его всю жизнь. Но стоило немного напрячься, и как результат – ни одной плохой отметки в четвертных оценках.

В общем, школьная жизнь наша была веселой, не хуже чем у других. Мы влюблялись в девчонок – часто в одних и тех же, – ссорились, мирились, иногда дрались. Если я в школе слыл драчуном, то Саня предпочитал разрешать конфликты мирным путем и редко дрался.

В девятом классе мы впервые попробовали спиртное. Сначала это были коктейли типа джин-тоника, затем дешевые настойки и портвейны, продававшиеся в каждом ларьке, водка, наконец. Тогда же мы и закурили.

Знаете, чувствуешь себя неимоверно взрослым, когда приходишь на школьную дискотеку с пачкой "элэма" в кармане, предварительно выпив пару бутылок ядовитого разбавленного спирта, гордо именовавшегося "элитным настоем на лечебных травах".

В девятом классе к Сане пришла настоящая любовь. Я имею ввиду то чувство, которое приходит один раз и на всю жизнь, а не пошлое гормональное влечение к индивиду противоположного пола. Лена – так звали его любовь – была, да и сейчас остается очень красивой, умной и верной девчонкой. В этом плане Саня опередил всех своих друзей – у большинства из нас до сих пор не было подружек дольше чем на пару месяцев, а он дружил с Леной до прошлой весны, то есть пять лет.

После школы судьба разбросала нас в разные институты: я пошел в политех, а Саня попал в педагогический. Этот период жизни тоже наполнен приятными воспоминаниями, которые есть у каждого, кто был студентом вуза. Лишь одно событие является здесь печальным. Дело в том, что Саню однажды чуть не запинали до смерти какие-то обдолбанные ублюдки, когда он возвращался с очередного праздника домой.

Но это всё предыстория; может быть она лишняя, может быть – нужная. Сама история началась осенью позапрошлого года…

Дело было в самом начале октября, буквально за день до дня рождения Лены.

У Сани, да и у всех нас есть привычка отмечать праздники ровно две недели: неделя – до, и неделя – после. Естественно, что это "отмечание" не проходит без ударной дозы пива или других тонизирующих напитков, иногда крепче сибирских морозов.

И вот, подвыпивший, Саня гулял со своей подругой, мирно беседуя на различные темы, большинство из которых нас даже не интересуют.

Погода стояла прекрасная. Хоть солнце уже и зашло за горизонт, и последние лучи зари закрывали бетонные монолиты многоэтажек, но было очень тепло, безветренно и безоблачно.

Саня и Лена возвращались домой, и чтобы попасть в свой двор, им нужно было преодолеть чужой, который, сколько себя помню, обладал весьма дурной славой. Есть такие дворы, где большинство представителей подрастающего поколения уже нельзя отнести к виду homo sapiens, потому что половина из них – чахнущие и медленно умирающие наркоманы с душой не больше микроба; а другая половина – обычные беспредельщики, кои всегда ходят в спортивных костюмах от Найка, заплевывают и зассывают все окрестные подъезды и пытаются установить жалкое подобие диктатуры во всех окрестных домах. У этих индивидов гибнущей ветви homo душа ещё меньше.

Именно через такой двор и пошли наши герои.

Буквально через несколько шагов их попросили остановиться четыре парня. Троих Саня не знал, но четвертый раньше учился в его школе, к тому же жил в том же доме, что и мой друг, в доме номер сорок четыре.

Быки были то ли пьяные, то ли одуревшие от наркоты – сразу и не разберешь в темноте, – и, видимо, посчитали долгом чести докопаться до парня, гуляющего с девушкой. В общем, зуб да дело, началась перепалка между Саней и этими свиньями, которая тут же переросла в драку. Хочу сказать, что Саня никогда не был этаким уличным бойцом, одним ударом семерых кладущим. Нет, он был человеком худощавого телосложения, без феноменальных навыков рукопашного боя в его уличном варианте, поэтому сразу же был завален на землю. Четыре пары потных кроссовок принялись утрамбовывать пацана, стараясь вмять его лицо либо в пыльный и пахнущий резиной асфальт, либо в собственные подошвы.

Лена, естественно, не стояла в стороне, смотря, как её друга пинает стадо полоумных диких свиней. На свою беду (да и, наверное, на беду всех в то время там присутствовавших) она стала пытаться оттащить визжащих в животном экстазе подонков, но подонки, видимо, никогда не читали книг о доблестных мушкетерах, им не было известно понятие "джентльмен", поэтому Лена тоже попала под раздачу. И получила она на той раздаче не меньше, чем мой друг…

Саня в той драке потерял три зуба. Два ребра были сломаны. На теле, а особенно на лице красовались многочисленные гематомы и царапины.

Лену подонки лишили двух зубов, но кости к счастью уцелели. На лице девушки, на ногах и руках была целая россыпь синяков и ссадин.

В последствии было много вопросов, было заявление в милицию, были разборки и орущие друг на друга парни… Того, что жил с Саней в одном доме, мы нашли через два дня.

Сейчас он уже такой мертвый, что мертвее не бывает.

И так ему и надо. Кстати, звали этого подонка Женей Сыраковым, и кличку за свои бобровые верхние резцы он получил лично для меня неприятную – Зуба.

Только не думайте, что это мы его убили в качестве акта мести за своих друзей. Когда мы нашли его, то лишь хорошо потрепали, не больше.

Зуба тогда не раскололся, с кем избивал Саню. Он, кстати, был на деле поразительно трусливым тупицей, и лишь в компании себе подобных превращался в этакого распоясанного делаю-что-хочу. Трех других мерзавцев я так и не видел живыми, но успел увидеть, так сказать, мертвыми.

Другими словами, Саня через пять месяцев жестоко отомстил обидчикам, потому что поклялся – действительно поклялся, пустив кровь из ладоней – во что бы то ни стало наказать их.

Больше всего его коробило не то, что его избили, а то, что избили Лену. Он много раз говорил потом, что никогда не допустит подобного, и не допустил ведь… Клятва его перед самим собой, а на деле – перед Дьяволом, звучала примерно так:

Клянусь, что я отомщу Зубе за Лену и за себя.

Клянусь, что найду трёх других и отомщу им за Лену и за себя.

Клянусь, что все четверо будут гореть в Аду за Лену и за меня.

Клянусь, что я отомщу им, чего бы мне это ни стоило, даже если придётся отдать душу Дьяволу или другим силам.

Клянусь своей душою…

Наверняка Бог никогда не простит людей, которые закладывают свою душу Дьяволу, лишь бы расквитаться с обидчиками и тем самым крупно согрешить. Но у Бога своя мораль, а у Сани – своя. Мой друг был не из тех, кто при каждом удобном случае подставлял "другую щеку"; он был очень злопамятным и всегда помнил всех своих обидчиков. Последнее время я начал подозревать, что он поклялся отомстить им всем, всем, кто когда-либо обидел его, всем, кто когда-либо переходил ему дорогу.

И, поверьте, у него есть все шансы исполнить свою клятву.

Вы когда-нибудь видели фанатиков?

О, это страшные люди. Они страшны в своём упрямстве и фанатизме, в своей слепой вере во что-то только им известное.

Это болельщики Спартака и Зенита, рвущие друг друга на части.

Это верующие в Аллаха исламисты, объявившие Джехат всему миру.

Это радикальные неонацистские молодежные движения, а на деле – обычные фашисты.

Это Владимир Ленин, Иосиф Сталин, Адольф Гитлер, Джордж Буш-младший…

Фанатизм – страшное и уродливое явление общества. Если в тебе однажды проснулся фанатик, то всё, пиши пропало. Это как девственность: либо она у тебя ещё есть, либо ты её уже потерял.

Саня после той драки стал фанатиком своей клятвы. Он никогда не был агрессивным и уж тем более никогда не стремился к настоящей мести, но избиение собственной девушки в его глазах что-то сломало в нём. Хотя нет, в нём ничего не сломалось, а скорее наоборот, нечто страшное пустило корни в его душе и теле, нечто потустороннее выросло из ниоткуда и заполнило всю его сущность. Произошло это из-за любви к Лене или из-за ненависти к Сыракову и компании – неизвестно; факт лишь то, что в октябре позапрошлого года Саня стал превращаться в не-человека.

Поначалу изменений в его поведении заметно не было. Он так же заходил к друзьям в гости, общался с подругой, учился в вузе; пил с нами пиво или водку, рассказывал анекдоты и так далее, и тому подобное.

Первая странность обнаружилась через два месяца, когда мне стало известно, что Саня записался в секцию рукопашного боя и уже давно её посещает. Дело в том, что всей нашей компании жутко надоело вести нездоровый, мягко говоря, образ жизни, пропуская через себя, как через фильтр, алкогольную и табачную продукцию. Все мы хотели заняться каким-нибудь видом спорта, но тянули, ожидая, пока кто-нибудь первым не пойдет на это дело.

Саня пошел первым, но почему-то никому ничего не сказал.

О второй странности, а точнее – изменении – я узнал от его матери. Однажды она позвонила мне и попросила как-то повлиять на Саню, потому что тот совсем перестал заниматься учебой, бросил все домашние дела, замкнулся в себе. За закрытыми дверями своей комнаты он часами тренировался с купленными втайне от всех гирями, отжимался, подтягивался, снова отжимался.

Его мать сказала, что, конечно же, хорошо заниматься спортом, что в здоровом теле – здоровый дух, но нужно и меру знать. Ещё она спросила, есть ли причина у её сына так накачивать себя. Я ответил честно, что не знаю.

На хмельной вечеринке у нашего общего знакомого, в самом её конце, Саня спьяну проговорился, что последнее время его преследует жуткое чувство deja vu. В любой момент бодрствования и даже сна вдруг внезапно налетало острое ощущение того, что ситуация, в которой он сейчас находится, уже была ранее. Что все слова и поступки, движения и жесты пройдут так, как они проходили в прошлый раз; и даже твое испуганное непонятным ощущением сознание – всего лишь повторение реальности, существовавшей давным-давно.

Наверное, каждый человек в жизни испытывает подобное чувство повторения. Причины этому следует искать в глубинах мозга, среди электрических импульсов и крошечных клеток. К Сане deja vu приходило каждый день, всё более и более усугубляясь в продолжительности, будоража и воспаляя нервную систему; и в его случае причины этого "двойного сознания" нужно искать в глубинах души, которые доступны лишь Богу, и где покоилась клятва, данная Дьяволу.

Вскоре изменения, произошедшие с моим другом, стали замечать все. Из веселого и общительного человека он превратился в хмурого, раздражительного молчуна. Он перестал понимать шутки, над которыми раньше смеялся; все его реплики наполнялись язвительностью и пренебрежением к собеседнику; светлые тона его одежды сменились на тёмные.

Однажды, когда вдвоем мы стояли во дворе в изрядном подпитии, к нам подошли несколько человек подростков, нагло и развязно себя ведущих. Чего они хотели от нас, никто не помнит (даже, наверное, они сами), но получили подростки одно: по морде. Было их пять особей, и все довольно крепенькие для своих семнадцати лет, но это не помешало Сане разметать их вокруг, расквасив носы абсолютно всем.

Первого он повалил на землю молниеносным движением левой руки. Я даже не заметил, как она выскользнула из кармана куртки и проехалась по физиономии паренька, вмяв носовой хрящ внутрь. Бах! – мгновение – и паренек лежит на грязном снегу, молча уставившись в небо.

Второго Саня отрубил аналогичным движением, но уже правой руки. Бедный Костян – так звали атакуемого – пролетел по воздуху метра четыре, прежде чем мешком с отрубями ухнуть наземь. В полёте из его рта сыпался бисер выбитых и раскрошенных зубов и капель крови.

Третьего Саня схватил за полы спортивной зимней шапки, натянул плотную ткань ему на глаза, нагнул, схватившись за затылок, и засадил коленом по лицу. Мне показалось тогда, что я слышал сухой треск ломающихся костей… Апперкотом Саня отправил так ничего и не понявшего подростка в стремительный полет к поверженным друзьям.

Остальных двух он свалил мощными ударами ногой в грудь. Я уверен, что в этот раз я точно слышал хруст мнущихся ребер. В довершение всего Саня съездил носком своего ботинка по лицам трёх валяющихся парней, ломая им носы; у других двух эти органы были безнадежно расквашены.

Вся заварушка шла семь-восемь секунд, не более. Ни я, ни парни не успели понять, что происходит, пока всё не кончилось. Чуть ли не на четвереньках особи гибнущей ветви homo скрылись с места своего бесславного поражения, ни издав ни единого звука.

Потом я спрашивал Саню, зачем он избил тех парней. Он ответил, что ненавидит волков и гиен, разгуливающих по городу словно по африканской прерии; что волки (ударение в слове "волки" он поставил на второй слог) и гиены должны бояться львов и обходить их стороной, а если обойти не удается, то ползти мимо, прижавшись к земле и опустив свои грязные бестолковые головы в тихом смирении.

Ещё я спросил друга, где он научился так драться, а он ответил, что существо, желающее выжить, обязано уметь быть сильнейшим.

Всё это для меня мало понятно. Лишь одно очевидно: когда Зуба и его обдолбанные олигофрены-дружки избили Саню и Лену, то сломали обоим носы. Теперь Саня мстил им подобным тем же.

После этого ещё несколько раз я был свидетелем уличных драк, в которых Саня всегда оказывался победителем. Подозреваю, что дрался он гораздо чаще, чем кто-либо думал…