"Дмитрий Сергеев. Прерванная игра (Фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

прозрачную клетку. Внешняя оболочка колпака вместе с тамбуром начала
медленно вращаться. Тамбур переместился на подветренную сторону. Я разгадал
знаки, которые подавал Итгол: нужно нажать пластину, размеченную цветным
пунктиром.
Холода не почувствовал - на мне был защитный костюм, Но я все же
испытал радость человека, вышедшего на свободу, - вольная, не
конденсированная атмосфера объяла мое тело, помещенное в скафандр. Но
только на мгновение. Непроницаемый комбинезон изнутри наполнился воздухом,
раздулся, как рыбий пузырь, наружное и внутреннее давление уравновесилось.
Я шагнул из кабины. Сквозь пухлую эластичную подошву ощутил жесткость
камня. Под ногами была гранитная твердь, оглаженная ветрами. Я различил
скупое мерцание и разноцветные отливы в глубине кристаллов, слагающих
породу. Скудный гранитный покров Земтера - единственное, что напоминало
Землю: точно так выглядят прибрежные скалы на севере.
Многопудовая тяжесть ветра обрушилась на меня. Страховочный трос
напружинился. Внутри колпака, где остался Итгол, начала вращаться лебедка -
меня насильно потащило к спасительной пристани подъемного бункера.
Я взглянул вверх: в широком прогале меж облаков синело звездное небо.
Подобного сияния нельзя было наблюдать с Земли - такой массы раскаленных
звезд над нею не было.
Итак, я действительно нахожусь на другой планете. Судя по густоте
звезд, по их яростному блеску даже при солнце, Земтер расположен намного
ближе к центру галактики,
При моих скромных познаниях в астрономии нечего было и думать
определить местоположение земтерского солнца.
Да если б я и умел ориентироваться в звездном пространстве, что мне
это давало? Неразрешенным остался и вопрос: когда я живу? Действительно ли
с того времени, когда грохот снежного обвала выключил мое сознание,
протекли тысячелетия? Необъяснимое смутное чувство подсказывало мне, что
число тридцать тысяч лет не такое уж и фантастическое - в самом деле позади
моего теперешнего настоящего раскинулась пропасть веков. Все, что было
прежде, - по одну сторону пропасти, нынешняя земтерская жизнь - по другую.
О своей былой жизни я старался забыть хотя бы до той поры, пока не
выясню, есть ли у меня надежда возвратиться на Землю, пусть самая
крошечная. Она придала бы мне силы. Нестерпимо сознавать, сколько пришлось
пережить из-за меня ребятам, с каким отчаянием пытались они разрыть снежную
лавину, в которой погребло меня. Но еще мучительней знать, что все это было
в далеком-далеком прошлом: если я и вернусь на землю, то никого не застану.
Зачем тогда возвращаться? Вместе с тем я сознавал, что никакого чувства
времени, хотя бы и смутного, у меня не должно быть. Я не знал, как можно
объяснить подобное свойство, будь оно на самом деле. И все же, вопреки
логике, верил интуиции: время здесь совсем иное.
Итгол, в существовании которого я все еще сомневался, считая, что он
снится мне, - заинтересовался именно этим.
- Интуитивно вы сознаете, что протекли тридцать тысячелетий? -
допытывался он.
- Разумеется, все это неправда, потому что сон, - но число тридцать
тысяч лет просто-таки сидит у меня в печенке.
- В печенке?
- Ну, это поговорка, - успокоил я его. - Что там на самом деле