"Юрий Сергеев. Наследница " - читать интересную книгу автора

-Смотри! Смотри! Смотри! Я привёз тебя к царице Ели...
Вероника завороженно глядела на огромнейшую ель, вершиной своей
уходящую в небо. Казалось, что она касалась звёзд и они горели на её
бархатных, снежных лапах, как украшения. Ель чуялась живой, могучей...
вечной! Эпическая музыка лилась от неё, с неба, со всех сторон.
Старик подошёл к комлю и коснулся лбом шершавой коры огромного ствола.
Вероника сделала то же самое, а когда подняла глаза, пробралась ими меж
толстых ветвей к вершине... вдруг почуяла невесомость, устремилась душой
туда, полетела и увидела звезду, лучистую, близкую и родную ей навек,
знакомую с рождения...
Уже с необозримой высоты она увидела белую лайку и стоящего подле ели
старика. Они глядели на неё. И тут ворохнулась в ней такая жалость к нему,
такая жуткая печаль, что вернулась... Лайка лизнула ей в лицо горячими
языком.
Вероника вздрогнула и открыла глаза... Солнце поднялось над лесом, его
горячие лучи лизали её щёки через отвёрнутый вход палатки. Маркелыча не было
рядом. Она испуганно вскочила и выглянула наружу.
Старик сидел на корточках у берега, неотрывно глядел на бегущую воду,
на живую игру солнечных зайчиков по ней. Река дышала, лилась, пошумывала на
перекатах меж камней - пахла свежестью и жизнью.

* * *

Вскоре они уже работали. Маркелыч так тщательно замаскировал раскопки,
что трудно было случайному человеку заметить это место, да ещё надо было
попасть на эту полянку среди лесов и сопок.
Потом он повёл её к теклинке, со вздохом выдернул крест из могилы
казаков, глухо промолвил:
- Господь заставил мучиться всю жизнь... Я их всю жизнь
перезахоранивал... думал часовенку тут срубить над убиенными... Не довелось.
Всё пошло по второму кругу. Опять... - Он положил крест на могилку и
прикрыл, замаскировал тонким дёрном.
Вероника глядела на него, и ей стало страшно от той боли, той
необратимости греха, что читались на лице и в глазах Маркелыча. Он
ссутулился, померк весь.
Истово крестился на все четыре стороны, стонущим шёпотом молил Господа
и души погубленных им казаков простить его, покарать самой лютой карой за
неразумность и зло давнее...
Словно чёрный смерч кружил его над окаянным местом: и пытал, и мучил, и
терзал до умопомрачения.
С трудом увела его Вероника к биваку. Шёл и вздрагивал спиной, понуро
свесив голову на грудь. Опять промолвил с горечью безысходной:
- Господь заставил мучиться всю жизнь...

* * *

Всё лишнее в лагере убрали, зарыли, утопили в улове с тяжёлыми
каменьями. Даже кострище Маркелыч замаскировал так, словно век тут росла
трава и пламя не вздымалось. Накачали две новенькие лодки-пятисотки. На
первой - палатка свёрнутая и рюкзаки с провиантом, сзади на буксир