"Юрий Сергеев. Королевская охота (Повесть) " - читать интересную книгу автора

когда очнулся, то поймал внимательный взгляд Клани, полный удивления...
Фёдор растерялся от его доверчивости, не зная что делать, зачерпнул из
ведра кружкой и посмотрел на Семёновну.
- Давай, бабка, за знакомство! Может, встретимся на том свете.
- Я тя, паря, ишшо на этом укатаю!
Фёдор отведал душистого, приворотного зелья на рябине, прошёлся по
ладам, наиграл, половчей примостил инструмент на коленях, и вдруг мощно,
оглушительно и больно ударила "Барыня"! Старуха затаилась, потом вскочила,
чуть не опрокинув Кланьку со стулом. Закружилась, выхватив из-запазухи
платочек, гремя сапогами по половицам.
Миле-енок мой, да не ходи за мно-ой!
Ты при часах и при картузе,
А вши лазиют по пузе-е-е...
- Мама! Режь, Федька! Режь, твою душеньку... И-иех!
Взвякивали стаканы, качнулась под потолком засиженная мухами лампочка.
- Поддай ишшо! Наяривай, Федя-а! Помолодевшая, с капельками пота,
проступившими над верхней, вмятой вовнутрь губой, она упала на сундук.
- Ой, запалилась! Ублажил, гость дорогой, ублажил. Век незабуду. Грю, с
нашева батальону! И такое добро на берегу реки валялось, а я углядела... Не
лыбься! Думаешь я бичиха! Накось! - Она сунула увесистую дулю под нос
Фёдора.
- Я с измальства батрачила, надрывалась, как лошадь. Четырёх мужиков
пережила, дитёв в войне сгорело троя. А счас гуляю! Куда иё, пензию, солить
штоль? Врежь ишо "Барыню"! А? Нет. Лучше вот эту. Она подпёрла голову рукой
и вдруг девичьим грудным голосом взяла:
Вот кто-то с горочки-и-и спустился-а,
Наверна, мии-и-лай мой идет...
На нем зашшытна гимнастерка-а,
Она с ума меня сведе-е-е-т...
Фёдор подыграл, встряхнул чубом и запел сам. Пели долго, бабка плакала
и смеялась, хлебала брагу и не пьянела.
Перебрали вроде все старые песни, а Семёновна всё начинала и начинала
опять, и снова слова приходили из детства к Фёдору и текли, басисто
вплетались в дрожащую ниточку песни, старая выводила высоко её, бережно и
любовно.
Видно было по ней, как дороги эти бесхитростные куплеты, может, только
они и связывают с далёким прошлым и молодостью. Кланя молча слушала,
подперев голову рукой, и тоже где-то плутала далеко, вспоминала что-то,
хмурила брови, и грустная складочка залегла у чуть тронутых помадой губ.
Фёдор всё не мог подобрать к ней ключик: то одну мелодию трогал, то
другую, но никак не получалось, не выходила она из печальной полудремы,
слушала и молчала. Но он почуял нужную музыку, нутром своим почуял, вспомнил
и, чуть скосив глаза Кланю, наиграл...
Дёрнулась она вся и посмотрела издалека-издалека на гармониста,
засуетились руки у неё, пыхнули щёки, словно застал её Фёдор неодетой,
засмущалась и опустила глаза. Но видно было, как напряглась она струночкой,
как заспешили, захлопали ресницы и заобнимались ласково пальцы маленьких
рук.
Фёдор распахнул уж меха пошире, да так врезал эту песню, аж у самого
слеза навернулась и зачесались глаза. Кланька остолбенела, растерянно и