"Юрий Сергеев. Королевская охота (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Не шуми, чего орать теперь? Не надо было вытаскивать из рюкзака.
- Так, патроны же искал!
- Ничего, перебьёмся недельку без сахара, говорят, что его вредно много
потреблять, голубицы наберём. Вон её сколь насыпано!
Вадим снова пропал в палатке, луч фонаря зелёной молнией метался
изнутри по стенкам и крыше. Фёдор! Три кило финского сервелата!
- Тоже слопали?! - хохотнул Фёдор, кто же колбасу на охоту берет...
- Не-ет... Я им сейчас покажу, ещё свеженькую колбаску вытряхну!
- Да успокойся ты! - не выдержал Фёдор. Сейчас уточку сварим. Тебе
колбаса дома не надоела?
- Уточку?! Мы их так всех кончим за неделю и пустые прилетим.
Фёдор развел костёр, ощипал утку и, опалив её, зарумянив до поджаристой
корочки, промыл в свежей воде, выпустил оплывшие жиром потроха. Набрал
котелок из чёрного притихшего озера, повесил над огнём.
Капли зашипели на углях, взметнулся парок от пролитой струйки, искры
заиграли звёздами, отражаясь и загасая во вспотевшем котелке. Положил в него
утку и бросил ложку соли.
Вадим притих, притащил коньяк, консервы, хлеб, копчёную рыбу, разложил
на плаще около костра.
- Завтра лабаз рубить надо, как от медведей, всё ещё со злобой уронил
он и, налив себе в кружку, хлебнул коньяк без закуски, сморщился, похлопал
пальцами по губам и прилёг на траву. - Сашка, пилот, второй раз мне такую
свинью подкладывает, сволочь... Издевается, знает, что я их терпеть не могу.
Собаки сидели неподалёку от костра и облизывались.
- Нет! Ну, ты подумай, Фёдор! Умести ещё и по пачке сахара, а? Чтоб у
них всё склеилось там!
- Сахар для собаки первое лакомство, - отозвался Фёдор, - В Норильске
был у моего друга пёс, Мишкой звали.
Так за куском сахара нырял в прозрачную воду метра на два, оглох
совсем. А буровики ржут и ещё бросают... Для собак сахар, что алкашу
опохмелиться.
Поужинали, дичь и лапшу запили чаем. Согрелись, поговорили. Костёр
потухал, всплёскивали и таяли язычки огня, курился белый, терпкий дымок.
Лёгкий ночной заморозок хрустнул на воде. Растопили печь в палатке и начали
устраиваться спать. Душисто пахла трава подстилки. У костра гремели пустые
банки.
- Смотри-ка? Еще жрать хотят! Банки лижут. Их что, сто лет не
кормили? - нервно брюзжал Вадим. - Смотри-ка, ещё один иждивенец!
Пушистый, блестя в неровном пламени свечи, живо спускался из под кровли
на тонкой ниточке паучок, серебристо перебирая лапками. Вадим чиркнул
спичкой, и, пыхнув красным угольком, пропал в густой подстилке маленький
гость...
Нехорошо как-то стало на душе у Фёдора, муторно, и уже жалел, что
поехал сюда, и ловил себя на том, что не может, без содрогания, смотреть на
Вадьку.
Укладывался молча спать, успокаивая себя, а во сне всё сыпались и
сыпались с неба утки, качали осуждающе головами да говорили человечьими
голосами, и стрекотало, бухало сердце у него в груди, как у той жалкой
уточки, которую незаметно выпустил в кусты: может и оклемается, улетит.
Проснулся на рассвете, как с тяжёлого похмелья. И подумал, что вряд ли