"Юрий Сергеев. Петля страха (Повесть) " - читать интересную книгу автора

выстрелил. Один олень упал, забился. Второй отбежал и нерешительно
остановился.
Опять жадно вскинул карабин. Передвигая затвор, поспешил, и патрон
перекосило. Отбросил карабин в снег побрёл к добыче.
Кровь у раненого оленя била из спины, струйкой растекалась по шкуре...
Животное месило снег передними копытами, пытаясь подняться.
Упав на него, стрелявший стал душить голыми руками, потом, вспомнив о
ноже, перехватил дёргающееся горло. Припал ртом к дымящейся ране. Кровь
толчками била в лицо, на руки и одежду.
Дико и недоумённо шарил до небу большой олений глаз. Туша ещё
вздрагивала, хрипели лёгкие, всасывая судорожно воздух пополам с кровью
через перерезанную гортань.
Отвалился в снег, напившись до тошноты горячей и липкой крови,
перемазав в ней руки и одежду, блаженно закрыл глаза. Стылость прохватила
спину, заставила подняться. Обрезав прямо со шкурой переднюю лопатку оленя,
потащил её за черное копыто к палатке. Красный след петлял сзади...
Растопив печурку разбитыми на дрова сухими нартами, сварил мясо, долго
и жадно ел, запивал горячим бульоном, отдыхал и ел опять. Больной притих.
Гость стащил с него сохатиную шкуру и устроился у гудящей печки. Темнело.
Икнув и прислушиваясь к разливающемуся в животе теплу, провалился в сон.
Проснулся на рассвете от холода. Тяжело потянулся и сел. Больной
смотрел прямо в глаза, облизывая спёкшиеся губы.
- Здорово, хозяин! Жрать поди хочешь, а? - Эвенк прикрыл веки, что-то
зашептал, захрипел в ответ. - Плохи твои дела, некогда мне с тобой
нянькаться.
Пришелец глазами пошарил вокруг и заметил тугой мешок под головой
лежащего. Выдернул его и развязал. Вытряхнул ворох соболиных шкурок. Глаза
разбежались. Торопливо пересчитал:
"Сто шесть штук! Вот это да. На толчке загнать по полтораста за хвост,
это же почти пятнадцать тыщ!!! Молоток, косоглазый, хороший фарт имел... Ещё
настреляет, ноль выживет".
Осторожно сложил меховой рюкзак, выполз за полог. С трудом отрезал от
подмерзшей туши куски мяса, завернул в брезент и, положив поверх соболей,
забросил лямки за плечи. Стал на лыжи. Постоял, подумал и медленно сошёл с
них:
"Продаст, падла, на след наведёт, кто, окромя его, знает, что я ещё не
пропал, живой, зиму в берлоге отсидели, падаль жрали, конину без хлеба и
соли... Ну, не-ет... Всё одно, коль застукают. - Так безопасней. Растащит
зверьё по весне, никто не прознает, сгорел, и всё..."
Принёс несколько сушин, подсунул их под правый борт со стороны
больного, навалил кучу сушняка на крышу. Чиркая и ломая спички, поджёг.
Медленно разгорался костёр. Палаточная ткань ярко вспыхнула, пламя
свернулось смерчем заплясало.
Отбежав, вдруг вспомнил, что оставил там свой карабин. Нырнул в пламя.
Сквозь дым в поисках оружия обжегся о два уголька глаз из спального мешка.
Выскочил, пятясь от них задом, кашляя и вытирая слоты, забросил карабин за
спину.
Снегом затушил затлевшую полу телогрейки. Стал на лыжи и выскочил к
реке, ие оглядываясь. Лямки резали плечи - пожадничал с мясом, но непонятная
сила несла всё дальше и дальше...