"Иннокентий Сергеев. Эпитафия для дурака" - читать интересную книгу автора

почитай в газете, пусть им будет стыдно, правда?
Заглянув в газету, я уже не могу оторваться, не дочитав до конца. Что-то
произошло этой ночью. Мне кажется,- или это только почудилось?- что я
видел дым и пламя...
Или это было во сне?..

Нельзя раствориться бесследно, даже в воде. Что-то остаётся - вкус, запах,
цвет... Что-то выпадет в осадок.
Яд без цвета и запаха.
Змея каждую ночь заглатывает свой хвост, змеи, которые завелись в моём
теле, заставляют меня совершать круги, двигаться как марионетка, утром
идти туда, где меня пропустят по предъявлению пропуска, а вечером - всегда
туда, где меня ждёт ужин или хотя бы постель. Змеи, которые завелись в
моей постели, оплетают меня упругими кольцами и сдавливают моё тело до
боли в паху и в висках. Я протягиваю руку к тумбочке и наощупь включаю
будильник.
И я хочу раствориться во сне, но уйти бесследно нельзя.
Они всегда найдут нас.
А она всегда где-то среди чужих, в облегающем платье, по которому змеятся
огни от свечей. И достаточно протянуть руку, чтобы дотронуться до цветущей
ветки, прильнувшей к самому окну, но форточки нет, и я разбиваю стекло
рукой,- кровь брызгает на белую краску подоконника,- слышится злорадный
хохот далеко в коридорах.
Цветы чернеют, обожжённые невидимым пламенем зимы. В разбитое окно
врывается холод.
Сидя на полу, я кутаюсь в плед и жгу спички, и в воздухе пахнет серой.
Они всегда найдут нас по запаху.

Я - Лаокоон.

Что я могу?
Я складываю костёр из тонких вишнёвых веточек, чтобы дым его был приятен
ноздрям богов, которые, быть может, спят теперь или спорят между собой,
кому взять на себя грязную работу прикончить меня. И когда тот, на кого
падёт жребий, явится в своих воинских доспехах, закопчённый как окорок,
надеюсь, я буду спать.
Пусть это будет ночью и без боли. Я больше не могу видеть кровь. Я не
хочу, пусть он уйдёт, я не могу его видеть, пусть он уйдёт! - -
Жить наяву, здесь, где всё, чем ты грезишь - наркотик, а всё, что ты
пьёшь, пытаясь утолить жажду - яд или уксус... Или умереть во сне...
Они не предоставят мне выбора.
Они решат это между собой. Завтра.
С утра всё замело снегом, пальцы не гнутся, и я жгу на снегу бензин, чтобы
отогреть их, и сам уже похож на закопчённый агрегат, автомат по сбору
вишнёвых веточек, вмёрзших в окаменелую землю. Механизм для рытья
освещённых шахт во тьме ночи.
Когда он придёт, я могу не суметь отличить его от себя и подумать, что
проснулся и вижу себя в зеркале.
Что тогда будет правдой?
...