"Леонид Анатольевич Сергеев. Белый и Черный (Рассказы о животных) " - читать интересную книгу автора

как великан, громко засопит, набычится, развернётся - собаки так и летят
кубарем в разные стороны. Иногда и я принимал участие в этой возне.
Вчетвером-то мы Бурана одолевали.
Вот так я и рос среди собак, и узнавал их повадки; даже научился
подражать их голосам. Приду к дяде Косте и загавкаю из-за угла сиплым
голосом, и Снегур с Полканом заливаются, сбитые с толку, - думают, Буран
решил их напугать. Или забегу к деду Игнату, спрячусь за дверь и залаю
точь-в-точь как Полкан - визгливым, захлёбывающимся лаем. И Буран сразу
выскочит и сердито зарычит.
Постепенно я научился различать голоса всех собак в окрестности.
Понимал, что означает каждый лай и вой, отчего пёс повизгивает или
поскуливает, то есть я в совершенстве выучил собачий язык. И собаки стали
принимать меня за своего. Даже совсем незнакомые псы, с дальних улиц.
Бывало, столкнусь с такой собакой нос к носу, пёс оскалится, шерсть на
загривке поднимет, а я пристально посмотрю ему в глаза и рыкну что-нибудь
такое: "Брось, мол, знаю я эти штучки! Своих не узнаёшь?!" И пёс сразу
стушуется, заюлит, заковыляет ко мне виляющей походкой. Подойдёт, уткнётся
головой в ногу, вроде бы извиняется: "Уж ты, того, не сердись, обознался
немного. Ходят тут всякие. Я думал, и ты такой же, как они, а ты,
оказывается, наш. Вон весь в ссадинах и синяках. От тебя вон и пахнет-то
псиной..."
В то время я к любому волкодаву мог подойти - был уверен, никогда не
цапнет.
Буран умер от старости. До самой смерти он сторожил дом, следил за
порядком на птичьем дворе и возил сани с дровами. Когда дядя Костя уехал
из нашего города, Снегура взяли сторожем в зоосад. К этому времени он уже
стал совсем чудным, порой совсем забывал, где находится. С его конурой
соседствовал птичий вольер, так он бросался на клетки с маленькими
птицами. Рядом в клетке сидел огромный попугай, но Снегур его почему-то не
видел. А один раз этот дуралей сорвался с привязи и бросился на клетку
хорька, и тот умер от разрыва сердца.
Глупого Полкана взяли к себе соседи, сказали: "У Полкана такая
красивая шерсть".
А Дым стал моим другом и равноправным членом нашей семьи. С тех пор
как он у нас появился, отец стал чаще бывать на воздухе, и мама уже не
говорила, что у него зелёный цвет лица. Даже наоборот, говорила, что отец
заметно посвежел и выглядит молодцевато.
- Животные снимают напряжение, - говорила мама. - Не случайно врачи
рекомендуют ежедневно хотя бы полчаса гладить собаку или кошку.
В два года Дым внезапно заболел чумкой. Целый месяц мы с мамой возили
его к ветеринару, давали таблетки, делали уколы; потом ещё один месяц
пичкали витаминами. Когда Дым поправился, он вдруг стал приводить к нашему
дому других больных собак. У одной была перебита лапа, у другой порвано
ухо, у третьей во рту застряла рыбья кость. Мы с мамой лечили бедолаг,
никому не отказывали. Соседи шутили:
- Пора открывать бесплатную лечебницу.
У Дыма вообще было обострённое чувство долга: он всегда первым спешил
на помощь другим. В три года, став отличным пловцом, он спас по меньшей
мере пятерых тонущих ребят, и был вправе иметь медаль "За спасение
утопающих". А однажды Дым спас жизнь и мне.