"Леонид Анатольевич Сергеев. Как на качелях" - читать интересную книгу автора

только в воскресенье, когда мы с отцом были на базаре, я наконец увидел то,
что искал. Она была похожа на застывший водоворот. Она лежала на прилавке
среди высушенных водорослей и пузырьков с глицерином, в котором плавали
металлические рыбки. Я сразу потянул отца за рукав:
- Пап, купи!
- Зачем тебе? - отец поморщился. - Впрочем, ладно. - Он достал деньги и
расплатился, а я схватил раковину, чуть не прыгая от радости.
Долгое время носил я ту раковину в кармане и ежеминутно прислушивался к
ее далекому невидимому прибою. Но однажды ко мне подошла девочка из
соседнего двора, коротко стриженная, с венком из полевых цветов, и сказала:
- А столбы слушать интереснее!..
- Какие столбы? - переспросил я.
- Обыкновенные, телеграфные. Прислонишь ухо, и можно послушать музыку.
Девочка склонила голову набок и улыбнулась. Потом посмотрела на меня
из-под венка и добавила:
- Хочешь, пойдем послушаем?!
Она повела меня на пустырь за нашим поселком, где пролегал
железнодорожный узкоколейный путь и до самого горизонта поднимались
телеграфные провода. Провода висели на старых потрескавшихся столбах,
которые снизу держали вбитые в землю рельсы. Столбы были искривленными,
сучковатыми. Мы подбежали к первому столбу, прислонились с разных сторон и
стали вслушиваться. Вначале я только смотрел на источенный короедом ствол и
ничего не слышал, кроме монотонного гудения, но постепенно стал замечать,
что гудение меняется - становится то высоким, то низким. Потом я стал
различать и небольшие части мелодии. После каждой такой музыкальной фразы
девочка выглядывала из-за столба и с серьезным видом шептала:
- Слышал, слышал!
Через некоторое время, когда у нас затекли руки и ноги, мы отошли от
столба и присели на насыпи. Я начал перебирать гальку, а девочка попыталась
воспроизвести мелодию, которую мы только что слышали. Она пела знакомую
песню, и мне казалось, я и на самом деле слышал ее.
- У этого столба я слушаю песни. Он песенник. Видишь, открытый рот?.. -
сказала девочка.
Только теперь я заметил, что на столбе зияло дупло, похожее на
раскрытый рот, а чуть выше еще виднелись складки, как узкие глаза.
- А вон болтунишка! - Девочка показала на второй столб, на котором
сучки образовывали смешную рожицу.
- Побежали, послушаем!.. А за ним "принцесса"! Там вальсы!..
До позднего вечера мы бегали от столба к столбу. Девочка чаще всего
останавливалась около "принцессы", а я облюбовал себе корявый белесый
ствол - точь-в-точь голова старика. Стоило только прильнуть к "деду", как в
ушах раздавался марш. Вначале он еле улавливался, но, постепенно нарастая,
все отчетливей различались звуки трубы и удары барабанщика. Они становились
громче и громче, и вот уже оглохший от грохота, я видел, как мимо меня,
сверкая медью, марширует военный оркестр... Я отбегал от столба,
пристраивался к шагающей колонне и начинал подпевать.
С того дня мне стало не до раковины. Она померкла перед старым
телеграфным столбом.