"Ирина Сергиевская. Письма Кесарю (Сборник "Феми-фан")" - читать интересную книгу автора

Забинтованный порскнул вон. А меня уже били, зажав в углу. Я надеялся
потерять сознание и в таком виде сдаться властям. Но не тут-то было! Руки,
разгадав мою цель, за волосы подтащили тело к распахнутому окну и силой
вздернули на подоконник.
- Стой, дурак!
- Пыркин, не смейте!
- Пальни в него разок, гутен морген!
- Ве-е-ечерний зво-о-н-н...
- А-а-а-а-а!..
Я кувыркнулся с четвертого этажа. Руки вырвали меня из затхлой
коробочки с ее ведьмами, тараканами, кучей мусора, милиционером...
Пожарная каланча опрокинулась и встала на место. Я поднялся с тротуара
невредим. Поднялся и побежал, куда глаза глядят. Шуми, шуми, послушное
ветрило...
Ну, вот. Рассвет.
О, Кесарь... э... эк... ш-ш... р-р-раскинулось м-море... пшр-ро-око...
Они проснулись!
...я не я и мор-рда не моя!..
О, Кесарь, Кесарь, как страшно быть изгоем... как страшно и обидно...
Б-э-э-э-э-э!..



Письмо второе. Пыркин - Кесарю

Знобит...
Неделю провел в бегах. Мне угрожает опасность. Пришлось заметать следы.
Новое мое убежище - чердак с разбитым окном и дырявой крышей.
Дай-то Бог успеть написать историю моей болезни! Уповаю на то, что эта
исповедь выявит угрозу гибельной эпидемии и заставит высокие умы принять
срочные меры для спасения вашего общества, а может быть, и всего
человечества. Поверьте, единственно мысль о человечестве поддерживает
меня, не дает покориться воле обстоятельств до конца.
Я хочу помочь Вам спасти человечество! Это - мой первейший долг. Это -
наш общий долг, Кесарь!
Продолжу рассказ.
Итак, я начал новую жизнь - больной, без партбилета, паспорта, денег,
работы и семьи. Руки скомкали, задушили мою волю, и я не понимал, чего
они, собственно говоря, добиваются. Никакой логики в их действиях не было.
Те три дня после прыжка из окна я провел словно к конвульсиях. Один
припадок сменялся другим, более диким, глупым и жестоким.
Я срывал газеты с уличных стендов, ломал кусты, швырялся камнями в
голубей, собак и кошек, прокалывал автомобильные покрышки, по-прежнему
пачкал стены неприличными надписями, а однажды... м-м... какая гадость...
подрался со старушками в очереди у магазина. Был побит кошелками. Бежал,
моля о прощении. Потом был избит вторично, уже собственными руками, -
видимо, за малодушное бегство.
Угадать, когда приступ бешенства кончится, и наступит апатия, было
невозможно. На помощь пришел голод. Будучи все-таки, частью моего
организма, руки понемногу ослабели. Это случилось на третью ночь скитаний: