"Мария Ефимовна Сергеенко. Жизнь древнего Рима " - читать интересную книгу автора

зданий - находился на площади, которая называлась площадью Аполлона, или
площадью Аполлонова храма (Area Apollinis или Area aedis Apollinis). Храм
был выстроен из больших плит белого каррарского мрамора; на крыше стояла
колесница Солнца; двери были украшены рельефами из слоновой кости. Храм
окружал портик с колоннами из желто-красного нумидийского мрамора, между
которыми стояли статуи пятидесяти Данаид, а перед ними конные статуи их
несчастных мужей (Prop. 11. 31. 4; Schol. Pers. 2. 56; Ov. trist. III. 1.
61-62). Под портиком или рядом с ним находилась Библиотека Аполлона,
состоявшая из двух отделений, греческого и латинского. Надписи упоминают
императорских рабов (они все были греками), работавших в одном и в другом
отделениях (CIL. VI. 5188, 5189, 5884). Перед входом в храм стояли мраморная
статуя Аполлона и алтарь, вокруг которого было поставлено четыре бронзовых
быка работы Мирона.
Была еще площадь Сатурна, находившаяся между Капитолийским взвозом и
Яремной улицей, за храмом этого божества. Вокруг нее были расставлены
бронзовые доски с вырезанными на них законами; на площадь открывались и
канцелярии, в которых ведали делами государственной казны, помещенной в этом
храме.


Парки

Римские холмы были когда-то густо одеты лесом; западный край Оппия
назывался Fagutal, потому что здесь росла буковая роща (fagus - "бук"); храм
Юноны Луцины на Циспии находился в роще. Страшные обряды вакханалий
справлялись под Авентином в роще богини Стимулы*. На Марсовом Поле рос
дубовый лесок (aesculetum); Гай Гракх, не желая попасть в руки
преследователей, приказал рабу убить себя, дойдя до рощи Фурины (на правом
берегу Тибра)**. Целий, по словам Тацита, назывался в древности
Кверкветуланом (quercus - "дуб"), потому что весь зарос густым дубовым лесом
(arm. IV. 65). О роще лавров на Авентине уже упоминалось.
______________
* Богиню эту отожествляли с Семелой, матерью Вакха. Ее подлинный,
италийский облик был, видимо, забыт уже в начале ii в. до н.э.
** "Немногие знают теперь даже ее имя, - писал Варрон, - а в старину
справляли ежегодно ей праздник, и был у нее свой жрец" (1. 1. vi. 19).

К концу республики от этих рощ и лесочков или ничего не осталось, или
уцелели только жалкие группки или отдельные деревца. В разрастающемся городе
деревьям трудно устоять под натиском охотников за наживой и перед жадностью
строителей-спекулянтов. Люди состоятельные стремились окружать свои особняки
деревьями и вообще зеленью: дом Аттика на Квиринале стоял в парке,
походившем, видимо, больше на простую рощу, над которой не исхитрялся
искусник-садовник; Корнелий Непот называет этот парк просто "лесом" (Att.
13); у Котты где-то на Остийской дороге, вероятно под Авентином, находился
"крохотный садик" (Cic. ad. Att. XII. 23); дом Красса на Палатине славился
своими шестью "лотосами": это были огромные деревья, "широко раскинувшие
свои тенистые ветви" (Pl. XVII. 2-5). Все это были люди, жившие в своих
особняках. Жители инсул в большинстве случаев были обречены на созерцание
грязных, в пятнах и трещинах, стен противоположных домов: в Риме улицы не