"Слава Сергеев. История моего безделья" - читать интересную книгу автора

плебея, в третьем поколении привыкшего с утра, как заяц, бежать на работу,
это визг (чайник энд диванчик), а для других - нормально, как иначе?!
Потомукак, я уже сказал, бабка сожительницы знала толк в патрицианской
утренней неге: за книги о колхозниках ей было высочайшим повелением
даровано, даже нет, не даровано, - точнее будет все же позволено - с утра не
вставать...
Позвонил по телефону, по-моему 531, точноне помню, но начинался с
пятерки, то есть, по определению, позвонил куда-то в даль, разумеется,
светлую, в Подмосковье, в ж..у какую-то полную позвонил часов в 12 дня и еще
полусонный, с коричневым, с ледериновыми коронами Генри Джеймсом под мышкой,
полулежа на сундучке, говорю:
- Але?..
А там бодрый, деловой (как я позже узнал, это было уже время обеда. В
12!) мужской голос:
- Да?
- Э-э-э, это вам звонит молодой специалист...
Тайный смысл ситуации: ты с книжкой, из центра, из сталинской высотки,
полулежа, уютно - а все равно сюда звонишь. И скоро сможешь засунуть своего
Генри Джеймса себе в задницу, дружок...
В общем, договорились, и через пару дней я поехал.
Хочу еще обратить ваше внимание, товарищи, на тот небезынтересный факт,
что так называемая дорога на работу, как вам, наверное, хорошо известно, в
те времена являлась началом веселого ежедневного каннибальского обряда под
названием "рабочий день или, fuck yourself, дорогие товарищи..."
В моем случае это происходило следующим образом:
Сначала еще ничего, вступление, адажио и анданте - 15 минут пешком до
метро, потом, воодушевляясь, центральная часть, аллегро - почти 40 минут на
метро, до конечной станции красной ветки, засыпая и просыпаясь, не проехать
бы, потом, кантабиле, певуче - 20 минут на автобусе (сначала долго шли новые
районы, потом кольцевая автодорога, потом какой-то пустырь, только потом моя
(моя?!) остановка) и - фине, в конце - уже с тоской в сердце и бодрясь,
твердо решая сделать вид, что с энтузиазмом молодого ученого... проблемы
добычи... аспирантура... утешая себя тем что: это же не трудно... многие так
делали... Ну, кто... Т.С. Элиот, например. Днем в банке, вечером у муз...
И из наших: Чехов, Гончаров...
Но... издали завидя серые пятиэтажные коробки родного НИИ, тут же
сломался, решимость изображать энтузиазм улетучилась, а когда попал в жаркую
стеклянную оранжерею - предбанник-вестибюль, гдекакая-то мордав форме
(опять! Опять!), остановив меня у своего колченогого стола, строго приказала
"связаться по внутреннему телефону с лабораторией - пусть спустятся за
вами!.." (где же обещанная в институте научная вольница?!.), - тут уже готов
был с плачем "дяденька отпустите!" броситься к ногам седоусого, похожего на
черноморского молдаванина с рынка, завлаба.
Может быть, надо было?..
Моя беда - это слишком нежная душа. Ведь все это можно было увидеть
совершенно по-другому, по-хорошему, с большей иронией, даже с юмором,
наконец...
Зачем страдать?
Но - что есть, то есть...
Кабинет начальства, впрочем, не производил тягостного впечатления - а