"Слава Сергеев. История моего безделья" - читать интересную книгу автора

отвечать не мог, ответил по форме. Собираясь уже действительно не первый год
поступать в упомянутые учреждения (я смутно чувствовал необходимостькак-то
узаконить свое "безделье") и откладывая это решение ввиду, как мне казалось,
собственной творческой некондиции, я тогдаже решил:
- Ах "никогда"?! Ладно же...
И стал собирать рукописи.
И чудо: спустя каких-нибудь два - три месяца после этого разговора,
сдав рукописи в приемную комиссию, как было сказано на официальной
вывеске...
Литературного института имени А. М Горького Союза писателей СССР
(А?!..)
...уже пил портвейн в ближайшем кафе "Аист" с одним поэтом (!),
поступавшим вместе со мной, а еще месяца через три, пройдя конкурс рукописей
30 человек на место и, в общем формальные, вступительные экзамены по
принципу "чукча не читатель", был принят. И не куда-нибудь, а на отделение
прозы...
Впрочем, для нашей самой читавшей (тогда) страны, конкурс 30 человек на
место в единственный вуз, где делают писателей - это, наверное, немного. И
все же подчеркиваю без всякой иронии:
Я поступил туда а) будучи евреем, б) без всякого блата.
Тогда (в 1987 - м году) это было просто удивительно.
Измонографии "Юность товарища Сергеева", хранящейся в Центральном Музее
Революции:
"...Возможно в этом событии сыграли роль набиравшая силу Перестройка
(вероятно, это был первый не-блатной и не-идеологизированный набор),
случайное отсутствие нашего героя на первом - тет а тет - собеседовании, где
будущий творческий руководитель, ярый почвенник и антисемит-теоретик с
20-летним стажем* мог бы без свидетелей оценить бакенбарды и профиль нашего
героя и принятьтихие и адекватные меры, и, разумеется, главное: искренняя
любовь товарища Сергеева к России и русской литературе..."
Исследователь прав, до поступления в Литинститут и до знакомства с
людьми, делающими это профессионально, я очень любил нашу страну, а также
Аксакова, Пришвина, Гоголя и Есенина, о чем не преминул косвенно упомянуть в
своих конкурсных сочинениях и прямо сказать высокой комиссии, куда в те годы
уже входили так называемые либералы - типа, например, полумифологического
Битова, и этим, как я понимаю, подыграл им и одновременно умилил своих
врагов: надо же, еврейчик, а наших любит...
Дело в другом. Придерживаясь магистральной темы нашего сочинения и
анализируя все эти события, нужно сказать:
Самое главное вмоем поступлении в Литинститут,при том что это заведение
безусловно можно считать почти 100 % профанацией и при том разочаровании,
что ожидаломеня позднее - это был, разумеется, первый литературный успех, но
еще главнее, напишу даже с большой буквы, самое главное - это была первая
Индульгенция, первое в моей жизни тихое обещание Разрешения Ничего Не
Делать. Ведь члены творческих союзов, писатели, а мне мерещилось впереди уже
и это, каждый дурак знал: имели официальное право не работать...


НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ.